инструментами. Он был очень некрасив, а его нос, уши и все остальное обладали нечеловеческой подвижностью. Лицо постоянно кривилось в гримасах, а грязная борода дергалась и извивалась словно морские водоросли в кипящем водовороте.
– У меня много имен, – наконец ответил он наглым голосом, звук которого неприятно резанул по ушам Евориану, словно кто стал водить металлом по стеклу. – Что до моего рождения и занятий, король, даже если ты узнаешь о них, тебе это ничего не даст.
– Да ты дерзишь мне, любезнейший! Отвечай, или раскаленное железо развяжет тебе язык, – взревел Евориан.
– Тогда знайте, я – некромант и был рожден в царстве, где одновременно разгораются рассвет и заря, и Луна светит так же ярко, как солнце.
– Ха! Некромант! – фыркнул король. – А знаешь ли ты, что некромантия в Юстаиме является преступлением? И мы с удовольствием отучим тебя от этого позорного занятия.
По знаку Евориана констебли потащили колуна к пыточному столу. К их удивлению, он почти не сопротивлялся, позволив приковать себя к железной кровати, которая вытягивала руки и ноги. Повелитель этих чудес начал работать над чародеем, двигая рычаги, раздвигая кровать, так что скоро стало казаться, вот-вот и пленник будет разорван на части. Дюйм за дюймом прибавлялся к его росту, и хотя через некоторое время его тело растянули на поллоктя, он, казалось, не испытывал никакого дискомфорта. К изумлению всех присутствующих, эластичность тела, рук и ног колдуна оказалась невероятной. Но вскоре и она достигла предела.
Все в зале молча рассматривали этого удивительного человека. Даже Евориан поднялся со своего трона и подошел к пыточному столу, как будто сомневался в том, что видели его глаза – зрелище оказалось очень необычным. А колдун сказал ему:
– Думаю, было бы хорошо освободить меня, король Евориан.
– И это ты мне говоришь? – в гневе выкрикнул король. – Однако, с преступниками в Юстаиме не так обращаются, – и он сделал знак палачу, и тут же массивная, тяжелая булава взлетела к потолку.
– Испытайте лучше это на собственной голове, – посоветовал некромант, и он тут же поднялся на железном ложе, оборвав цепи, словно те были из травы. А потом с высоты своего ложа он направил свой длинный указательный палец, темный и сухой, как у мумии, на корону короля и одновременно произнес иностранное слово, пронзительное и естественное, как крик мигрирующих птиц, подлетающих ночью к неизвестным берегам. И… В ответ на это слово над головой Евориана громко захлопали крылья, и король почувствовал, что корона его стала намного легче. Тень упала на короля и все присутствующие увидели в воздухе птицу газолду, которая, по словам моряков, была истреблена на далеком острове более двухсот лет назад. Крылья птицы, блестящие, как у живой, раскинулись, словно она собиралась воспарить, а в стальных когтях она сжимала обруч короны. Несколько секунд она провисела над троном, в то время как король в бессловесном страхе и испуге наблюдал
