своим неуклюжим, спотыкающимся шагом.
Эмлин увидел каменное лицо, открыл рот, чтобы задать вопрос, а потом передумал. Неплохо. Он способен учиться.
Шпион сорвал мокрую одежду и утопил в море, утяжелив с помощью частей каменных тел. То же самое проделал Эмлин. Спина мальчика разлинована старыми шрамами и отметинами укусов. Он проходил церемонию – кормил собой ядовитых пауков Папирусных Гробниц.
Из баула, подаренного Дредгером, шпион извлек пару мантий с капюшонами. Одну он надел, натянув на голову шершавый клобук. Разобранная винтовка и другие ценности остались в бауле, когда шпион запечатал его и взвалил на плечо. Шагая через пляж, он приноравливался к сгорбленной, потупленной манере жреца Хранителей. «Вживайся в личину», – подумал он.
– Сюда, – сказал старый священник молодому служке, который почтительно следовал позади.
Узкая тропа поворачивала с пляжа в сторону церковной звонницы. С гребня виднелась маковка далекой церкви. Остров был весь в некошеной зелени и серых камнях, складчатый выступ посреди залива. Несколько полудиких коз наблюдали за ними с утеса. Не считая церкви – никаких следов поселения. Не считая коз и чаек – никаких признаков жизни. Священник задумался, куда подевались несчастные жители островка. Все каменные люди в церкви, что ли?
Потом он заметил пару глаз, следивших за ним со столбика, который он сперва принял за стоячий валун, и осознал, что вокруг них повсюду – каменные люди. Непонятно, то ли они нарочно уступали ему дорогу, то ли эти образчики настолько поражены хворью, что не в состоянии говорить или двигаться. Некоторые определенно парализованы. Рядом с ними стояли деревянные плошки для сбора дождевой воды. Более подвижные собратья и посетители острова из жрецов или членов семей проявляли сомнительную заботу о пропитании запертых в теле каменных людей – по глоточку вливали ледяную дождевую воду в застывшие губы, проталкивали в рот ложки каши.
Тропа привела к одному такому каменному – покосившемуся дольмену, живому надгробию. Под мшистой бровью на шпиона пялился глаз; второй покрыла толстая гранитная корка. Руки каменного человека слились воедино с туловищем; ноги погрузились в почву. Рот существа – открытая щель, но оттуда не исходят слова, только перестук, как галечник бьется по валуну. Тук, тук, тук.
– Ладно, идем, – сказал Эмлин. Порождение болезни отталкивало его.
По своей натуре шпион сострадательным не был. Обычно чужие мученья его не касались. Но он намеревался попасть в незнакомый город, и требовалась любая удача, какую получится наскрести.
– От капельки доброты с нас не убудет. – Шпион остановился и поднял плошку с водой. Поднеся ее к губам каменного человека, он понемногу вливал жидкость в обезображенный серый рот. Зубы существа превратились в сталактиты со сталагмитами. Частично окаменевший язык, как раковая помесь змеи с черепахой, зашевелился за зубами, облизывая край
