Спайк вспоминал о ее существовании и представлял ее старым друзьям и заправилам округов как «из келкинских». Непонятно, она из келкинских кого? В основном же она неслышно трусила за Спайком, как бродячая псина.
После Мойки они добрались до Нового города. Здесь Спайк сбавил прыть, его маршрут не был столь выверен. Танец остался прежним, но замедлился темп и партнеры стали иными. Многие улицы в этом наколдованном городе занимали беженцы с Божьей войны, и Спайк встречался с их лидерами. Колеблясь, он выдвигал свои предложения, но не понимал сути проблем или был не в состоянии их решить, а собеседников не занимали откаты и синекуры, которые он мог предоставить. Они жаловались на новые преступные силы, окрепшие после падения прежнего Братства, такие как джирданские бандиты или пресловутая Святая Карательница.
Здешняя стихия была непривычна для Спайка, и он обращался к Эладоре за советом, задавал вопросы о Новом городе и его обитателях. Она называла цифры, приводила учетные данные с острова Чуткого, сопоставляла летописи Севераста и Ишмиры, но толку-то – они говорили на разных языках. Когда в послеполуденной духоте они более часа пытались проникнуть в неприступный ряд высоток, мотаясь туда-сюда по ступеням и переулкам, как кишкам вокруг зданий, Спайк затрубил отступление. Они опять вышли в Мойку, к таверне возле площади Агнца.
Естественно, Спайк с королевской казной в кармане послал покупать напитки Эладору.
Когда она вернулась, Спайк общался с очередным жуликом. Сиял улыбкой на весь зал, смех звенел монетой, а хлопки по спине гремели грозой. Воодушевление било фонтаном.
Стоило воротиле уйти, как Спайк мешком сложился на стуле. Буркнув благодарность, принял питье у Эладоры и уставился на бурую жижу в кружке.
Эладора цедила глотками – получше, чем ей доводилось в себя лить, но все равно мерзко-прогорклое. С падением Севераста хорошего вина в городе не стало.
– Разве не целесообразнее выступить перед всеми этими людьми сразу? Провести публичную встречу, где мы обсудим нашу политику и объясним, как собираемся рефомировать город?
– Для речей и сборов пока рановато. Держу пари, половина этих сучар посадит другую половину на перья. Не ровен час, устроим побоище. Разве только потом, когда поймем, с кем в Новом надо дружить.
– Однако вы почти не упоминали о политике. Откуда людям знать, на чем мы стоим, если мы им не объясняем?
– Стоять – дерьмово, – провозгласил Абсалом Спайк. – Эти люди и так весь день стоят на ногах – на работе, на фабриках или за рыбачьей сетью, стоят в очередях. Девушка, да им плевать. Им плевать, кто правит городом, лишь бы только не сальники. Они по своей натуре вообще не пойдут голосовать, если только не поманить их корыстью. Мы подкупаем их, церковь их подкупает, и все равно кто-нибудь отдаст голос за монархистов или еще каких двинутых.
– Давать взятки, – сказала Эладора, – противозаконно.
– Уплачивать за голоса незаконно. А платить
