фабрика опережала другую, и, если не поддерживать напряжения, производство не совершит ни одного из своих чудес»[61].
В итоге Прудон, оставаясь насколько социалистом, настолько же приверженцем рыночных отношений, а также одновременно противником того и другого, направляет огонь и желчь своего красноречия сразу в обе стороны.
Прудон, оставаясь насколько социалистом, настолько же приверженцем рыночных отношений, а также одновременно противником того и другого, направляет огонь и желчь своего красноречия сразу в обе стороны
«Теория Мальтуса, и в этом большая заслуга этого писателя, заслуга, которую никто из его коллег не учитывал, заключается в сведении к абсурду всей политической экономии, – сообщает в одной из частей «Философии нищеты» Прудон. – Что же касается социализма, то Платон и Томас Мор уже давно охарактеризовали его одним словом: УТОПИЯ, то есть отсутствие, химера»[62]. «В социализме нет ничего такого, чего не было бы в политической экономии, и этот вечный плагиат является бесповоротным осуждением обоих»[63], – заявляет он в другой части.
Прудон не упускает возможности направить свою критику и в адрес такого заметного в XIX в. общественного института, как церковь. «Богословы назвали вожделение или алчный аппетит страстью чувственных вещей, следствием, по их мнению, первородного греха», – начинает издалека атаку на церковь Прудон, но тут же и обрушивается на нее всей силой, указывая на отнюдь не во всем подобающую роль этого общественного института в общественных же отношениях: «Меня сейчас мало волнует, что такое первородный грех; замечу только, что алчный аппетит богословов есть не что иное, как эта потребность в роскоши, о которой сообщала Академия гуманитарных[64] наук как о доминирующем мотиве наших времен»[65].
И такая – критическая одновременно в разных направлениях позиция Прудона вызывала, разумеется, шквал критики со всех сторон, при том, что из всех многочисленных ответов на его нападки наиболее известной в веках так и осталась едкая рецензия Маркса (с просьбой о написании которой, напомним, Прудон сам же к нему и обратился). Тем более, что и коммунизм, вслед за социализмом, Прудон не оставил своим вниманием, говоря, что «никто не имеет права навязывать свои товары другим: единственным судьей полезности или, что то же самое, необходимости, является покупатель. Итак, в первом случае вы являетесь арбитром соответствия; во втором – я. Уберите взаимную свободу, и обмен перестанет служить проявлением промышленной солидарности: это будет грабежом. Коммунизм, кстати, никогда не преодолеет эту трудность»[66].
Единственным судьей полезности или, что то же самое, необходимости, является покупатель. В первом случае вы являетесь арбитром соответствия; во втором – я. Уберите взаимную свободу, и обмен перестанет служить проявлением
Proudhon P.J. T. I. – P. 207.
Proudhon P.J. T. I. – P. 60. Выделение шрифтами по оригиналу. –
Proudhon P.J. T. I. – P. 272. (Курсив – Прудона.)
Дословный перевод с французского слова morales (в названии Академии) – моральных, нравственных (второе значение – духовных). Предпочтем выйти за рамки дословного перевода и применять к Академии наук термин гуманитарных. Кроме того, из упоминаний Прудона Академии не ясно, какую именно Академию он имеет в виду. Но следует предположить, что речь идет о Безансонской академии, стипендиатом которой Прудон был некоторое время с 1838 г. –
Proudhon P.J. T. I. – P. 354.
Proudhon P.J. T. I. – P. 72.
