Гагарина не хоронили три года, Долгорукого четвертовали, а он Бога благодарил в молитве, пока в сознании был.
– Но это же восемнадцатый век…
– А вы думаете, многое изменилось? В двадцатом наркомы принимали пулю, без суда и следствия посланную, со словами: «За великого вождя, за Сталина!» Может, так умирать проще.
– Мы с вами ничего не можем знать о том, как и кому проще умирать. В данном случае они принимали насильственную смерть. Не допев и недолюбив.
– И те, кто так часто об этом говорит, – тоже ничего не знают. История колокола более или менее ясна. Остальные события – чаще всего плод интерпретаций. Не фантазий, а вот именно интерпретаций.
Истории царей мы еще как-то восстанавливаем. На то и цари! Нам это важно. Только это и важно. На Руси царь – святое. Не было бы царей – ни одного факта неопровержимого не дошло бы. Царь – столбовая веха. Отменили царя, балбесы, – и сто лет ни в одном факте сойтись не могут. Кто победил, кто проиграл, с кем и за что боролись. Перемалывают тему сталинских репрессий. Будто бы до Сталина недостаточное количество ужасов произошло.
Перед революцией в царя Николая Второго и императрицу Александру Федоровну злопыхатели вцепились мертвой хваткой. Оболгали, оговорили. Хоть кто-то задумался, что будет, если с ними расправиться? Это же не Европа, это Россия. Языческая, мистическая, православная, не поддающаяся объяснениям по причине вширь раскинутых территорий – и разных народов, ничем, кроме царя, не связанных. Плюс предубеждения, с материнским молоком всосанные.
Архимандрит Гермоген Долганов – тот великий человек был. Личное для него на второй план отходило. Пока разделял взгляды Распутина – он поддерживал Распутина, уловил неправду – и перестал поддерживать. И что? В Сибирь его тут же сослали, то есть перевели в другую епархию. В места, не столь отдаленные.
Гермоген зла не затаил. Жизнь за царя отдал. Он единственный, кто действительно пытался что-то конкретное сделать, остальное все разговоры. Бантики. Утопили истинно верующего праведника и философа, и мощи его сейчас в этом самом Софийском соборе. У нас в Тобольске. Святой Гермоген канонизирован, и тут я согласен, хоть сам атеист отчасти. Как бы это объяснить… Я знаю, что Бог есть. Но готовности не чувствую для истинной веры.
– У нас много общего. Я такие вещи и вслух кому-то боюсь сказать, я тоже «знаю» и тоже не готова. Хотя и странно это, на первый взгляд.
Матушка, жена моего прадеда, происходила из семьи Сеньтяшевых – священников, ведущих свой род от владимирских князей. Лидия Ивановна Сеньтяшева. Генеалогическое древо мое как раз с того самого колокола, который к вам сослали, а потом реабилитировали, и начинается. Семинарист Алексей Васильев женился на дочке своего преподавателя. Приход свой, церковь Благовещенскую, потом в наследство от него получил. Выгодно женился, можно сказать.
Вот и продолжаемся мы от них, от священнослужителей, от колокольных дворян
