началась наша с Монни любовь, продолжавшаяся, к сожалению, очень недолго; я тогда полностью растворился в своих чувствах и настолько потерял голову, что ничегошеньки вокруг себя не видел, даже того, что творилось буквально у меня за спиной; и вот тут ко мне вернулся «бумеранг», запущенный некогда во Фрэнка Уойна: однажды ночью, после одного очень успешного дела, я, как и обычно, напился, но, то ли напиток тогда оказался «паленный», то ли попросту меня в тот раз не брало, на полчаса «отрубившись», я внезапно проснулся и почувствовал, что очень хочу чего-нибудь выпить. Как назло – это сейчас я понимаю, что к счастью – у меня в капитанской каюте полностью закончился ром и, чтобы восполнить его запасы, мне потребовалось спуститься на нижние палубы. Была ночь, основные члены команды, «надравшись», – подразумевал он «напившись», – спали, и только небольшая горстка заговорщиков, уединившись как раз в винном отсеке, держала тайный совет. Я подкрался поближе и стал прислушиваться – и что же я слышу?! – оказывается, всей моей команде давно уже надоел мой крайне вспыльчивый нрав и все они совсем не против сменить своего капитана – и что же, вы спросите, их до сих пор останавливало? – да только отсутствие подходящей кандидатуры… И вот такой человек нашелся! – почти торжественно объявил Умертвитель, одновременно делая свой следующий глоток, – Им оказался – как я был слеп! – вроде бы униженный муж моей женщины, но на самом деле оказавшийся ее коварным сообщником; они разыграли весь этой спектакль с безраздельной любовью, лишь для того чтобы ввести меня в заблуждение и захватить мое судно, чуть раньше таким же способом отнятое у Бешеного Уойна. Все было решено, и на утро меня ждали четыре черные метки, означающие смертную казнь любым из проверенных пиратами способов, но в основном из всего этого следовало, что мне в недалеком будущем предстояло болтаться на рее. Времени на раздумья не было, и, воспользовавшись привязанной к корме шлюпкой и под прикрытием ночной темноты, я, не задумываясь, покинул враз опостылевшее суденышко.
– Ни че себе! – выругалась по-русски восхитительная блондинка, до глубины души пораженная вероломностью Монни. – Как же она могла, ведь ты, Джек, самое меньшее, спас ее честь, а самое большее, жизнь?!
– Да, красавица, – не стал оспаривать это утверждение старый морской разбойник, не переставая отхлебывать из бутылки, – так же подумал и я, но на тот момент было уже достаточно поздно, и все, что я мог, так это вовремя унести свои «горящие огнем» ноги. Мне повезло: я спасся, и с тех пор поклялся больше никогда не прикасаться к спиртному, успешно исполняя данное себе обязательство вплоть до настоящего времени; однако – вот парадокс! – к пиратской жизни я тоже вернуться не мог, ведь я проявил трусость – практически в бою сбежал от опасности, а это, согласно пиратского Кодекса, является поступком абсолютно недопустимым. Хорошо еще, все мои богатства остались при мне и можно было с полной уверенностью сходить на берег, рассчитывая в дальнейшем на наконец-таки
