выберу в саду, где сяду, какую книгу читаю, знаете каждое слово, какое кому скажу… Потом встречаетесь со мною…
– Очень редко, – сказал он.
– Правда, в неделю раза два-три: это не часто и не могло бы надоесть: напротив, – если б делалось без намерения, а так, само собой. Но это все делается с умыслом: в каждом вашем взгляде и шаге я вижу одно – неотступное желание не давать мне покоя, посягать на каждый мой взгляд, слово, даже на мои мысли… По какому праву, позвольте вас спросить?
Он изумился смелости, независимости мысли, желания и этой свободе речи. Перед ним была не девочка, прячущаяся от него от робости, как казалось ему, от страха за свое самолюбие при неравной встрече умов, понятий, образований. Это новое лицо, новая Вера!
– А если тебе так кажется… – нерешительно заметил он, еще не придя в себя от удивления.
– Не лгите! – перебила она. – Если вам удается замечать каждый мой шаг и движение, то и мне позвольте чувствовать неловкость такого наблюдения: скажу вам откровенно – это тяготит меня. Это какая-то неволя, тюрьма. Я, слава богу, не в плену у турецкого паши…
– Чего же ты хочешь: что надо мне сделать?..
– Вот об этом я и хотела поговорить с вами теперь. Скажите прежде, чего вы хотите от меня?
– Нет, ты скажи, – настаивал он, всё еще озадаченный и совершенно покоренный этими новыми и неожиданными сторонами ума и характера, бросившими страшный блеск на всю ее и без того сияющую красоту.
Он чувствовал уже, что наслаждение этой красотой переходит у него в страдание.
– Чего я хочу? – повторила она, – свободы!
С новым изумлением взглянул он на нее.
– Свободы! – повторил он, – я первый партизан и рыцарь ее – и потому…
– И потому не даете свободно дышать бедной девушке…
– Ах, Вера, зачем так дурно заключать обо мне? Между нами недоразумение: мы не поняли друг друга – объяснимся – и, может быть, мы будем друзьями.
Она вдруг взглянула на него испытующим взглядом.
– Может ли это быть? – сказала она, – я бы рада была ошибиться.
– Вот моя рука, что это так: буду другом, братом – чем хочешь, требуй жертв.
– Жертв не надо, – сказала она, – вы не отвечали на мой вопрос: чего вы хотите от меня?
– Как “чего хочу”: я не понимаю, что ты хочешь сказать.
– Зачем преследуете меня, смотрите такими странными глазами? Что вам нужно?
– Мне ничего не нужно: но ты сама должна знать, какими другими глазами, как не жадными, влюбленными, может мужчина смотреть на твою поразительную красоту…
Она не дала ему договорить, вспыхнула и быстро встала с места.
– Как вы смеете говорить это? – сказала она, глядя на него с ног до головы. И он глядел на нее с изумлением, большими глазами.
– Что ты, бог с тобой, Вера: что я сказал?
– Вы, гордый, развитой ум, “рыцарь свободы”, не стыдитесь признаться…
– Что красота вызывает поклонение и что я поклоняюсь тебе: какое преступление!
– Вы
