ночам.Там, как сейчас, наверное, темно,
И так же, как теперь, часы стучат,
И тело полусном истомлено,
И мысли проплывают в тишине…
Я засыпаю. Смерть ужасна, но
То, что потом, почти не страшно мне…
* * *
Я в лес вхожу, как в тайную страну,
Перешагнув крутых корней пороги.
Шумит листва, пни помнят старину,
Росистою травою вяжет ноги.
Седых стволов качающийся скрип,
Органную напоминает мессу.
И если я найду волшебный гриб,
То вызову зеленых духов леса!
* * *
Метро к ночи похоже на Помпеи:
Все в умерших шагах погребено,
Как в сером пепле.
Звуки все слабее.
Здесь неба нет. Немыслимо оно.
Мозаика легла, как тень, на стены…
Здесь кто-то жил когда-то, но ушел…
И щеткой, похожей на антенну,
Уборщица метет античный пол…
Черная речка
На Черной речке белый снег.
Вот здесь. У этой речки. На дуэли
Он ранен был.
На Черной речке. Здесь
Барьерами чернели две шинели.
И снег на землю оседал, как взвесь.
А там – курки решительно взводились,
Тропинкою, протоптанной в снегу,
Жить рядом не хотевшие – сходились,
Чтоб верной пулей удружить врагу.
И в правоту свою глухая вера
Сковала насмерть каждую из душ.
И первым был у черного барьера
От ревности осатаневший муж.
Но увидав, как зазияло дуло,
Нацелившись безжалостным зрачком,
Повеса больше ни о чем не думал…
Снег рухнул с веток —
муж упал ничком.
Потом приподнялся, сжимая рану,
И целился, казалось, целый век.
Горд выстрелом, как «Сценой у фонтана»,
Не понимая горького обмана,
Он крикнул «браво» и упал на снег.
Но был его свинец неверно пущен.
Бард шел убить, но волею небес
Смертельно ранен Александр Пушкин.
И еле поцарапан Жорж Дантес.
Великий нежилец на белом свете,
Тобой играл неумолимый рок:
Поэт лежит в Дантесовой карете.
И мчит убийцу пушкинский возок…
Поэт прощается, прощает, примирившись,
Уносит силы почерневший день,
А на Фонтанке, у дверей столпившись,
Не верят люди в черный бюллетень.
Рыдает Гончарова в черном платье.
Жуковский шепчет: «Ах, не уберег!»
Разящим словом Лермонтов отплатит
Тем, кто взводил и нажимал курок.
Кому же мстить?
Кавалергардской страсти?
Тем, кто интригу закрутил хитро?
Мстить черной зависти, а может, черной власти?
Но вот уже открыты двери настежь:
Из рук упало вещее перо.
Царь приказал. Монарх
