качала головой.
– Ну да, – сказала она. – Везде то же самое. У детей в наше время ужасный почерк. Они в школе этому больше даже не учат.
Она положила письма на стол рядом с часами и пакетом, и обозрела весь набор еще раз. Если она и заметила, что дневника не хватает, говорить ничего не стала.
– Что ж, спасибо, что показала, – сказала она.
С усилием поднявшись на ноги, она смахнула с колен кошачью шерсть и прохромала в прихожую. Она набрала вес после замены бедренного сустава, и ей еще трудновато было вставать и садиться. На ней был потрепанный свитер индейской вязки и длинная юбка в крестьянском стиле из грубоватой ткани. Надев резиновые сапоги и потопав ими для надежности, она взглянула на Рут, которая вышла ее проводить.
– И все же это я должна была найти коробку, – проговорила она, натягивая дождевик поверх свитера. – Но, может, и к лучшему, что ты это нашла – по крайней мере, ты можешь читать по-японски. Удачи. Но не позволяй себе особенно отвлекаться…
Рут внутренне подобралась.
– …Как там, кстати, твоя новая книга? – спросила Мюриел.
Вечерами, уже в кровати, Рут часто читала Оливеру вслух. Раньше, в конце хорошего рабочего дня, она прочитывала ему то, что только что написала; она обнаружила, что, засыпая с мыслями о сцене, над которой работала, на следующее утро она часто просыпалась с пониманием, куда двигаться дальше. Но с тех пор, как у нее случился хороший рабочий день или что-то новое, чем можно было бы поделиться, уже много воды утекло.
В тот вечер она прочла ему пару первых записей из дневника Нао. Когда она дошла до пассажа об извращенцах, трусиках и кроватях под зебру, ей вдруг стало неуютно. Это не было смущением. Она никогда не стеснялась подобных вещей. Это чувство, скорее, относилось к девочке. Ей хотелось защитить Нао. Но почему она должна беспокоиться?
– Про монахиню интересно, – заметил Оливер, не прекращая возиться с часами.
– Да, – сказала она, почувствовав облегчение. – Демократия Тайсё была интересным временем для японских женщин.
– Ты думаешь, она все еще жива?
– Монахиня? Сомневаюсь. Ей же было сто четыре…
– Я имею в виду девочку.
– Я не знаю, – ответила Рут. – Это безумие, но я вроде как за нее беспокоюсь. Наверно, нужно просто продолжать читать, и мы все узнаем.
4
Ты уже чувствуешь свою особенность?
Вопрос девчонки повис в воздухе.
– Интересная мысль, – сказал Оливер. Он все еще копался в часах. – Ты чувствуешь?
– Чувствую что?
– Она говорит, что пишет это для тебя. Так ты чувствуешь себя особенной?
– Это просто смешно, – ответила Рут.
Что, если ты подумаешь, что я просто дура, и бросишь меня в мусор.
– Кстати, насчет мусора, – сказал Оливер. – Я тут последнее время думал о Больших мусорных пятнах…
– О
