style="font-size:15px;"> – В тебе течет отцовская кровь, – с упреком бормотала она, пока Лотти росла. – Уж лучше б ты исчезла вместе с ним. – После этого она обычно яростно притягивала к себе девочку в удушающем объятии и тут же резко отстраняла, словно подобное проявление чувств допускалось только в определенных пределах.
Миссис Холден была не столь безапелляционна и лишь советовала Лотти чуть больше выщипывать брови. А еще она не считала разумным так много времени проводить на солнце: «Помни, какой темной ты становишься от загара. Ты же не хочешь, чтобы люди принимали тебя за… хм, цыганку или еще кого». В ее голосе проскальзывала жалость. Отпустив подобное замечание, миссис Холден замолкала, словно опасалась, что сказала слишком много. Однако Лотти не обижалась. Трудно обижаться на того, кого ты сам жалеешь.
Аделина Арманд придерживалась другого мнения. Она считала, что смуглость Лотти вовсе не свидетельство ее низкого статуса или недостатка породы, а, скорее, доказательство экзотичности, которую Лотти еще предстоит почувствовать, проявление необычной красоты.
– Френсис обязательно должна тебя нарисовать. Френсис, слышишь? Только не в этом ужасном наряде. Саржа и хлопок! Нет, возьмем что-нибудь яркое. Что-нибудь шелковое. Иначе, Лотти, дорогая, ты затмеваешь те вещи, что носишь. Ты… тлеешь. Разве нет?
Ее акцент был настолько сильным, что зачастую Лотти стоило большого труда правильно уловить смысл сказанного и быть уверенной, что ее не оскорбляют.
– Скорее, плесневеешь, – фыркнула Селия, очень недовольная комментариями Аделины.
Она привыкла быть центром внимания, но Аделина насчет ее внешнего вида только и сказала: «Очаровательна, типичная англичанка». Слово «типичная» ужалило особенно больно.
– Она похожа на Фриду Кало.[5] Тебе так не кажется, Френсис? Глаза, например. Ты кому-нибудь позировала?
Лотти непонимающе взглянула на Аделину. «Что делала?» – хотелось спросить ей.
Аделина ждала.
– Нет, – вмешалась Селия. – А вот я позировала. Несколько лет назад мы сделали семейный портрет для нашей гостиной.
– А-а… Семейный портрет. Очень… достойная живопись, не сомневаюсь. Ну а ты что скажешь, Лотти? Твоя семья тоже позировала для портрета?
Лотти взглянула на Селию, представляя, каким мог бы быть этот портрет. Вместо того чтобы принять элегантную позу, сложив руки на коленях, как на портрете Сьюзен Холден, висевшем над каминной полкой в гостиной, мать сидела бы, нахмурившись и недовольно поджав губы: загрубевшие, испещренные пятнами от шитья обуви на фабрике руки, жиденькие крашеные волосенки, зализанные назад после безуспешной попытки накрутить их на бигуди и закрепленные двумя некрасивыми заколками. А рядом стояла бы Лотти с бесстрастным, как всегда, лицом и внимательным взглядом. И там, где позади своей семьи стоял доктор Холден, на их портрете осталась бы большая зияющая дыра.
– Лотти какое-то
Фрида Кало (1907–1954) – мексиканская художница и график, жена Диего Риверы, наиболее известная своими автопортретами.
