или кем они там себя считают. По-моему, они не совсем понимают, как мы живем в Мерхеме.
Лотти лежала в постели, делая вид, что читает, и стараясь не прислушиваться к смеху, доносившемуся с лужайки, где Селия и Гай играли в теннис, не обращая никакого внимания на резкий ветер и Фредерика, чересчур рьяно подбиравшего каждый мяч.
Она с укором уставилась на страницу, сознавая, что уже почти сорок минут читает один и тот же абзац. Но если бы кто-нибудь спросил, о чем он, она не сумела бы ответить. Да и вообще, если бы кто-нибудь спросил о чем угодно, она бы тоже не сумела ответить. Потому что все потеряло смысл. Вселенная взорвалась, разлетелась на куски, а потом они все вновь соединились, но уже не в том порядке. И заметила это только Лотти. Селия за окном что-то с упреком заверещала, а потом залилась смехом, но Гай продолжал говорить размеренным тоном, наставляя ее в чем-то. В его голосе тоже скрывалось веселье, но он не выпустил его наружу.
Лотти закрыла глаза и постаралась дышать ровно. Она понимала, что Селия в любую секунду может прислать кого-нибудь наверх узнать, не хочет ли она к ним присоединиться. Или составить смехотворную четверку, если Фредди потребует включить его в игру. Но как ей объяснить внезапное отвращение к теннису? Как ей объяснить нежелание покидать четыре стены? Сколько еще времени пройдет, прежде чем кто-нибудь догадается, что дело тут вовсе не в «замкнутости» Лотти, в которой со смехом обвинила ее Селия, что внезапное нежелание проводить время с лучшей подругой не просто очередная ее причуда?
Она посмотрела на новую блузку, висевшую на дверной ручке. Миссис Холден одарила Лотти одним из своих «взглядов», когда та сказала Селии «спасибо». Видимо, посчитала ее неблагодарной. Лотти должна была выразить благодарность более эмоционально. Блузка действительно очень симпатичная.
Но у Лотти не нашлось нужных слов. Она вообще не могла говорить. Да и как иначе? Как она могла объяснить, что в первую же секунду, когда она увидела Гая, все, что она знала, все, во что верила, тут же куда-то исчезло, словно у нее выбили почву из-под ног? Как она могла объяснить жгучую боль, пронзившую ее при виде знакомого лица, горькую радость узнаваемости, глубокую уверенность, что давно знает этого мужчину? Еще бы ей не знать – разве их вылепили ни из одного и того же теста? А как она могла сказать Селии, что та не должна выходить замуж за человека, которого привезла домой в качестве жениха?
Потому что он принадлежал Лотти.
– Лотти! Лотс! – донеслось снизу.
Да, все, как она и предполагала.
Лотти подождала, пока ее не окликнули во второй раз, затем открыла окно и посмотрела вниз. Стараясь не сводить взгляда с лица Селии.
– Не будь занудой, Лотс! Ты ведь не готовишься к экзаменам.
– У меня немного разболелась голова. Я спущусь позже, – сказала она.
Даже ее голос звучал по-другому.
– Она просидела в своей комнате весь день, – сообщил Фредди, швыряя теннисные мячики в стену дома.
– Ой,
