Ну, боевая магия, мирная, еще какая-то.
– Допустим, – сказала волшебница с неопределенной интонацией. – Садись. Петрова. Какие идеи у тебя?
– Наверное, на ту, которую можно, и которую нельзя использовать. Светлую и темную, – пояснила девушка, поднявшаяся справа от Умова.
– Понятно, – произнесла старушка. – Садись. То, что вы назвали, сгодится за стенами крепости. Записывайте все: заклинания делятся по принципу их работы. Нет темной и светлой магии. Нет боевой и мирной магии. Вся она – лишь инструмент в руках мага. Не более. Это первое, что вам следует осознать.
Иван погрузил перо в чернильницу и вывел: «Магия – лишь инструмент». В классе послышался скрип перьев. Ученики быстро поняли, что пора тщательно записывать.
– Заклинания разделяют по принципу работы, – продолжила волшебница, – Пока что запомните две основных группы, с которыми мы будем работать: энергия и материя.
«…по принципу работы», – записал Иван.
– Чернова! – неожиданно спросила Ольга Иоанновна с точно такой же интонацией, с какой спрашивала всех остальных, – К какой группе ты бы отнесла звездный огонь?
Василиса поднялась. Медленнее, чем обычно и как-то неуверенно. Иван нервно облизнул губы: ответа на этот вопрос он не знал. Он предполагал, что чудовищная змеистая искра, способная испарить металл, ближе к энергии, но обосновать ответ не мог. В классе послышалось тихое шуршание. Похоже, это будет первый вопрос за два года, на который Чернова не знает ответа.
– Ну? – спросила старая волшебница.
– К энергии, – выдохнула Чернова.
– А почему?
– Маг создает звездный огонь, раскаляя воздух, – Василиса говорила медленно, будто нащупывая ответ. – Он не превращает воздух, он подводит к нему тепло…
– Правильно, – Ольга Иоанновна еле заметно улыбнулась. – Можно садиться. Для чего был задан этот вопрос, ответ на который вам еще не говорили? Для того, чтобы показать вам важнейшую вещь в нашем деле. Способность думать и сопоставлять – вот то качество, без которого волшебника не бывает. Записывайте тему…
Иван покосился на первый ряд. Чернова снова сидела, как примерная ученица. По-видимому, свой успех она восприняла как должное.
Дорога тянулась к горизонту. Иногда она петляла, иногда скрывалась за холмом, но потом снова вытягивалась вдаль. Все рутенийские дороги похожи друг на друга, но при этом каждая чем-то отличается от остальных. Умов называл эту смесь ощущений просто и без затей: запах. Дорога возле его поместья пахла жильем и теплом. Дорога, которая вела в Южную крепость, пахла каким-то неземным спокойствием. Эта дорога пахла неизвестностью.
Неизвестностью, но не опасностью. Умов достаточно времени провел на границе и в Особом приказе, чтобы привыкнуть к тому, что опасность просто есть рядом и может явиться в любой момент. Иван настолько свыкся с этим чувством, что уже не выделял его как что-то особенное.
