концов, даже очень рассудительные и сдержанные на вид люди могут таить в душе подлинных, жутких чудовищ.
Впрочем, на ее планы эта вероятность не влияла. Чарген не собиралась жить с этим человеком до старости, надеялась управиться за месяц-другой и потому о вероятной жестокости Ралевича в отдельных ситуациях задумывалась мало. Вряд ли он начнет кидаться на нее на ровном месте на второй день супружества, а ни малейшего повода к агрессии Чара давать не собиралась. Глупенькая, наивная, не смеющая сказать мужу и слова поперек, послушная, как заводная игрушка, – вряд ли такая Цветана успеет познакомиться с гипотетическими темными сторонами личности мужа.
Сейчас Чарген волновало другое. Зачем Гожкович заговорил об этом? В альтруизм и заботу о здоровье юной девы не верилось совсем, да и проявлять их стоило заранее, до свадьбы. Хотел посмотреть на реакцию? Надеялся рассорить? Вряд ли, он проницательный человек, должен понимать, насколько полностью молодая жена зависима от мужа и – как минимум пока – предана ему.
Странно. Непонятно и потому очень подозрительно.
Но вскоре к Чарген подошел муж, и посторонние размышления пришлось отложить до лучших времен.
– Павле! Хочешь, я чего-нибудь тебе налью? – предложила она радостно.
– Не стоит утруждаться, Цветочек, – отмахнулся тот и плеснул себе брады. – Как тебе прием?
– Так много людей, все такие яркие, солидные… Это так сложно!
– Ничего, со временем привыкнешь. Если хочешь, можешь пойти к себе и лечь спать пораньше. Завтра у нас дирижабль.
– Дирижабль? – ахнула Цветана.
– Полетим отдыхать, – пояснил Ралевич и вопросительно вскинул брови. – Ты не рада?
– Что ты! Это замечательно, побыть немного только с тобой! Просто ты так занят, у тебя столько работы, и мне стыдно, что я отвлекаю тебя и из-за меня ты вынужден пересматривать планы…
– Могу себе позволить, – покровительственно улыбнулся муж. – Так что, ты хочешь остаться или поднимешься к себе?
– Если ты не возражаешь, я бы лучше легла пораньше.
– Прекрасно. Тогда позволь тебя проводить.
Со вспыхнувшим от неожиданных новостей раздражением удалось справиться быстро и, кажется, незаметно, а возможностью сбежать с этого приема под благовидным предлогом Чарген воспользовалась с облегчением.
Как же несвоевременно Ралевич решил устроить себе отпуск! В столице было бы куда проще: и заветный сейф под боком, и видеть дражайшего супруга предстояло реже. Здесь, в доме, он предпочел отвести молодой жене отдельную спальню, и Чара, внешне изобразив печальную покорность, внутри искренне порадовалась такому подарку. А в гостинице постель наверняка будет общей, и все внимание мужа окажется посвящено Цветане…
Ну да и ладно, потерпит. Никто ведь не обещал, что будет легко!
Уже засыпая на широкой
