дороге, напали разбойники. Мне чудом удалось убежать. Остальных, скорее всего, убили. А поскольку матушка моя скончалась ранее, то я, выходит, сирота и деваться мне некуда…
Глава 6. Спич в пользу рева
На утро меня вызвали к старосте. Ну, по крайней мере, я так поняла должность мужчины, поскольку слово "стредивец" обозначало, что-то вроде "старший средь мужей". Удивилась, что мужчина облеченный властью, заинтересовался моей скромной персоной. Впрочем – это естественно, наверно. Мне ведь жить тут. Угу. Или не жить. В том смысле, что не убьют, конечно, но могут отправить куда-нибудь. Какие у них тут правила?
Вызов меня и встревожил и заинтересовал : до сих пор, я ни одного взрослого мужчины не видела. Думала уже, что в этом селении только женщины и дети обитают, как у амазонок. Когда меня завели в просторное помещение с земляным полом и лавками вдоль стен, я занервничала всерьез : явно мою судьбу решать будут.
По всем стенам были развешаны щиты разной формы и цвета, а между ними – полотнища материи, похожие на земные знамена (трофейные, как узнала позднее). Вдоль лавок, не присаживаясь на них, стояли мужчины разных возрастов и внешности. Сбоку, чуть в стороне, сидело несколько стариков. Не было только подростков, которые вместе с женщинами, остались у входа.
"Дружинный дом"– всплыла информация из каких-то глубин памяти. Так. Угу. Тогда выходит, что вот этот мужик, сидящий на стуле с высокой спинкой, еще не старый, всего где-то под сорок, статный, с густой, русой шевелюрой и такими же усами и бородой, не "староста", а "вождь"! Ой, мамочка! Куда это меня занесло?!
Вождь, тем временем, строго смотрел на меня темно-серыми, как грозовое небо глазами. Помоги мне, Господи! Не уж-то я мужика "развести" не сумею? Вот тут я играла! Играла во-всю силу!
В лицо вождю взглянула только раз и тут же уткнулась глазами в пол и больше взгляда не поднимала, только затравлено зыркала из подлобья, изображая страх и смущение перед незнакомыми людьми. Еле слышным шепотом поведала ему только свое имя и замолчала намертво! Когда же, отчаявшись меня разговорить, он строгим голосом спросил, что же со мной делать – я заревела в голос!
Вот теперь голову я подняла! Стояла в окружении рослых мужиков, самому низкому из которых, доставала головой едва до груди, ревела "в три ручья" и по-детски терла кулачками глаза. Когда я выбрала возможность и сквозь пальцы посмотрела на мужчин, то мысленно возликовала : «"Оскара" мне! Сию же минуту!» У всех на лицах, было абсолютно непередаваемое словами выражение, свойственное, кстати, только сильным мужчинам : казалось, что еще секунда и эти "крутые мэны" ломанутся из дома прочь, лишь бы спастись от самого страшного мужского кошмара – от женских слез!
По-видимому, вождь подал какой-то знак, не знаю, не видела, но в дом, едва ли не бегом, влетели два подростка, подхватили меня под руки и отбуксировали к ожидающим во-дворе, женщинам. Те, как встревоженные квочки, бросились ко мне и окружив стали наперебой успокаивать. Я успокаиваться не желала!
Конечно надо
