и…
И что, казалось бы, за сумма – пятьдесят тысяч? Но и той в деревне взять неоткуда было. На картошке не заработаешь, а больше и не на чем. А в долг столько не дадут. Местные бабушки хоть и жалеют, но над своими похоронными пуще Кащея чахнут. Про тех сельчан, кто помоложе, и говорить нечего. Дураков нет безработному в долг давать. И своровать не у кого. Да он и ни в жизнь не стал бы. Вот найти что-нибудь по-настоящему ценное и продать выгодно – другое дело. И он упорно искал. Без особого толку.
Но случилось, как это иногда бывает, озарение. Читатели из числа знакомых с превратностями долгого и упорно поиска чего бы то ни было, наверняка с подобным сталкивались. Озарение, как и положено чуду, нахлынуло внезапно.
В глухом молчании возвращаясь под вечер с очередной неудачной вылазки, Гога вдруг резко остановился и, глядя куда-то вбок, пронзительно и противно, как сойка, вскрикнул:
– Где мы?!
«Кукухой, что ли, Гога поехал?», – подумал товарищ испугано. Однако вслух этого тревожного предположения высказывать не стал, а ответил:
– Как где, Гога? У рощи. Дома уже почти.
Гога молча схватил друга за рукав и потащил с просёлка к придорожному бугорку, силком усадил на траву и заорал:
– Вспоминай, Витёк! Вспоминай!
– Да чё вспоминать-то? – в ответ тоже заорал Магога.
– Вот здесь мы тогда сидели, на этом бугре, вот здесь. Так же? – продолжал допытываться Гога. – Бабымашину пили, помнишь? Профессора помнишь с бородой? Который показывал, где что было, ну? Ну?!! Где что было, я тебя спрашиваю?!
Магога собрал на лбу морщины, напрягся и призадумался. Как уже было сказано, думал он не то чтобы очень прытко. Но помнил хорошо. Неуверенно принялся перечислять, рукой определяя направления:
– Кажись, тама была дорога разбойная с товарами, тама – храм стоял, который потом на кирпичи разобрали. Где сидим – часовня царская была…
– А вон там, наискосок, – что было? Что тот мужик нам про решётки на окнах рассказывал?
– А там… А что там? А-а -а…
Глава 3
– Догадался, значит. Сразу понял, что въедливый ты, не то что дружок твой олух! Ну да он такой тебе и нужен. Ты – мозги, а он – руки с лопатой, – бурчал бывший директор музея, а ныне архивариус-надомник Кузьма Никитич, отыскивая что-то на одной из многочисленных книжных полок, собственно, составлявших стены крохотной его комнатёнки. – И не спорь! Будь вы оба такие умные, добром бы не кончилось. А и всё одно – не добром кончится, – продолжал кликушествовать старик, шаря по полке левой рукой. Правая, заметно было, плохо слушалась. – Знал, что явишься к старой музейной крысе. На вот, читай. Здесь читай, с собой не дам.
С этими словами Никитич достал из толстой папки прозрачный файлик с двумя всего листочками. Из которых Гога узнал, что Киселевский банк был единственным сельским
