подвержены дисциплинированности в отстаивании истины, то не трудно догадаться о том, как себя поведёт Луций Торкват – он до последнего будет упираться в этом деле по своему облапошиванию, как его он назовёт.
А так как это всё очень похоже на Луция Торквата, то Луций Торкват первый в транскрипции Кальда Осиния, в самом начале перетянет в свою сторону инициативу по признанию себя им самым, Луцием Торкватом. На чём он не останавливается и выступает с требовательным вопросом к самозванцу Грехорию Аскулле: «Чем ты обоснуешь самого себя?», не отдавая так просто инициативу в руки противной не только буквально стороне, а ему невыносимо противно смотреть на этого самозванца Грехория Аскуллу, кто только отдалённо на него похож, как ему видится, – нет в нём той государственной самостоятельности мышления во взгляде, как у меня, а всё остальное, похожая одежда, причёска и внешний вид, не имеют ни малейшего значения, – а особенно ему невыносимо тяжко смотреть на вероломную Клитию. Кто и так всю их совместную жизнь им пользовалась и не раз была ловлена на своём обмане. Но ей, ненасытной на удовлетворение своей жажды жизни в удовольствиях, без осознания своего положения рядом с государственным мужем, которое она должна подчёркивать своим безупречным поведением и такими же взглядами на весь творящийся вокруг разврат, всего этого оказалось недостаточно и мало, и она вон на какой подлог решилась, подменить его буквально на этого проходимца.
– Да. А кто же есть на самом деле этот Грехорий Аскулла? – наконец-то, до ума-разума Луция Торквата дошла эта мысль со своим вопросом, ответив на который, Луций Торкват может решить для себя всё это, возмутительное во многом, столь невероятное затруднение. И как уверенно думается Луцию Торквату, то Грехорий Аскулла точно не римский гражданин, кто никогда, даже в самом тяжком для себя сне, не подумает представить такое кощунство – поставить под сомнение лицо и личность своего согражданина. Вот чего другого злодейского надумать, то это сколько угодно.
И как более чем вероятно есть и посчитал Луций Торкват, то Грехорий Аскулла есть самый что ни на есть вероломный пун. Кто является первым врагом римского гражданина и его государства, сумевшего неимоверными усилиями своих граждан повергнуть Карфаген, столицу пунов, цитадель всего ненавистного Риму, вначале в шок и трепет, а затем камня на камне от него не оставив, не оставить о нём в памяти и следа. Но как видно, и появление здесь под маской Грехория Асхиллы, пуна Ганнибала (а все пуны стремятся стать и зовутся Ганнибалами), тому свидетельство, вопрос решения уничтожения всякого напоминания о Карфагене, дело ни одного времени. А тут требуется участие всех римских граждан, кто должен держать ухо востро и быть подозрительным и непримиримым к чужестранцам, как Луций Торкват, на кого и ополчились скрытые враги римского государства и как он уже догадливо понял, применили против него вот такую злонамеренную провокацию.
– Клин клином вышибают. – С вот такой позиции посмотрели
