замыслы, умонастроения и причины именно вот так и так мыслить, быть мыслящим человеком или просто человеком, если ещё есть время и для этого разумные мысли.
– И вот я, пребывая обычным порядком на своём месте, под помостом, совершенно не подозревая и не желая догадываться, что мне нынешней день принесёт, кроме разве что, – здесь Этоʹт невольно схватился за свой выпирающий живот и приподнял его чуть к верху, – я посчитал нужным и необходимым для себя предугадать желание мангона насчёт нашего сегодняшнего, честно сказать, скудного кормления, – опять этот кусок мяса, будет нам скармливать сгнившие бобы и чечевицу, – только было принюхался к своим, так и распирающим мои внутренности и их потребности мысли, и собрался было заслуженно высказать претензию мангону, – что б тебя так кормили в том месте, которое ты посчитаешь своим домом, – как в этот момент все эти мои справедливые мысли перебивает шум сандалий, подошедших буквально рядом к моему место положению.
Ну и я, скорей следуя привычке, выработавшейся за время своего пребывания в этом своём подневольном положении, а так-то мне не свойственно так себя вести, вжимаю в миг свою голову в плечи и начинаю со всем своим вниманием смотреть в сторону этих сандалий и слушать то, что собирается сказать их носитель. Кто как мне уверенно кажется, не будет меня разочаровывать в деле раскрытия своих тайных замыслов и намерений. И то, что он стоит здесь пока что в одиночестве, большой плюс для меня и присущего мне любопытства, если он ещё к этому окажется человеком разговорчивым с самим собой.
И он им обязательно окажется, как мне большой опыт своего нахождения здесь, под помостом, подсказывает, и я не раз убеждался в таком ходе мысли людей, кто сильно волнуется в своём ожидании кого-то. И эти люди, взволнованные каким-нибудь происшествием в своей жизни, для чего они, собственно, и заняли это место вдали от общественных событий на виду, чтобы здесь, с боковой стороны помоста, в его глубине, как следует подумать над тем, что их привело в такое волнительное и расстроенное состояние души и нервов, отстоявшись в разговоре с самим собой, который действует успокаивающе на нервы, уже легче будут ждать то лицо, с которым у них здесь назначена встреча и которое может поспособствовать им в этом своём немаловажном для себя деле.
И вот только я так верно рассудил насчёт этого остановившегося тут человека, вполне себе в приличных, новёхоньких сандалиях, что говорит уже о том, что этого человека не слишком волнуют вопросы своего безденежного положения, а его нервное состояние имеет для себя иного рода причины, – например, ему всё мало денег, и он крепко раздумывает над тем, за чей счёт ещё больше не быть бедным, – как он выплёскивает вслух свою иронию жизни.
– И сколько я ещё должен ждать … – Нет сил сдерживать в себе всё это возмущение у этого нервного человека, кто стоит ко мне лицом своих сандалий с высокой ножкой. Правда на этом месте он запинается, и как сразу же мной выясняется, то для этого у него имеются
