отправиться туда, куда тебя пошлют?
Он махнул рукой.
– Наказание не будет жестоким. Я почти уверен в этом. Нас могут выслать всего лишь за Великую реку, домой. Люди возвращаются из изгнания. Хан Дэцзинь вернулся. Си Вэньгао на время вернулся. Мы уже побывали в ссылке, жена. Именно тогда я изобрел «Цветы и камни». Ты это знаешь. Даже Лу Чэня сегодня утром приказано вернуть с острова Линчжоу.
– Что? Нет! Он не может…
Она осеклась, явно потрясенная. Он рассказал ей о событиях этого утра, о его изгнании, но не об этом. Его жена питала к поэту смертельную ненависть. Он так и не узнал, за что.
Он усмехнулся невесело. Странно, ему доставляло удовольствие видеть ее загнанной в ловушку. Она тяжело дышала. И уже не казалась ледяной. Она стала такой желанной – внезапно, несмотря ни на что. Это была его слабость. Она была его слабостью.
Он видел, что она уловила, через несколько мгновений, перемену в нем, точно так же, как и он в ней. В этом они стоят друг друга, подумал он. Они вознесли друг друга на вершину высшей власти. А теперь…
Жена сделал шаг к нему. Прикусила губу. Это всегда сулило последствия. Это движение, само по себе или наряду с другими, что-то значило.
Кай Чжэнь улыбнулся, и одновременно его сердце забилось быстрее.
– Все будет в порядке, – сказал он. – Возможно, мы потеряем немного времени, но для нас это еще не конец, жена.
– Кое-кому другому – конец, – произнесла она. – Ты должен разрешить мне одну смерть.
– Только не старика. Я тебе уже говорил. Это слишком…
– Не старика.
Он ждал.
– Той девушки. С ее письма все это началось.
Он снова изумился. И уставился на нее.
– Она – это позор, – продолжала Юлань. – Позор для порядочных женщин. Она предлагала научить нашу дочь писать стихи!
– Что? Я этого не знал.
– Они встретились на пиру. Ти-юй сказала ей, что поэзия – это неподобающее занятие для женщины. А эта Линь Шань посмеялась над ней.
– Я этого не знал, – снова повторил он.
– А теперь… теперь она написала письмо, которое стало для нас катастрофой!
«Это не совсем так», – подумал Кай Чжэнь, но его холеная, сверкающая жена сделал еще шаг вперед. Теперь на нее упал луч света.
– Действительно, – вот и все, что он смог выговорить.
– Оставь это мне, – прошептала Юлань. И он понял, что это подразумевает многое.
С этими словами она подошла прямо к нему. Она была не настолько ниже его ростом, чтобы ей было трудно притянуть его голову к себе своими тонкими руками. Она укусила его губу, как часто делала, когда они начинали. Часто кусала до крови.
– Здесь, жена? В нашем зале для приемов?
– Здесь. Сейчас. Прошу тебя, мой господин, – прошептала жена ему в ухо. Ее язык прикоснулся к нему. Ее руки занялись им. Его одеждой.
«Прошу тебя, мой господин». В противоположном конце двора молодые и красивые наложницы, с телами, вымытыми и надушенными
