высказал предположение, что она, возможно, пожелает принести некоторые из своих песен, написанные своей рукой, в качестве подарка императору.
Письмо подписал Хан Дэцзинь, первый министр Катая.
Император желает ее видеть. Она должна принести свои песни. В это невозможно поверить. «Если я не понимаю своей собственной природы, – думает Линь Шань, – как я могу надеяться понять мир?».
Она начинает плакать. Это ей не нравится, но в комнате никого нет, и поэтому она позволяет себе плакать. Сейчас середина ночи. Луна стоит на западе. Она пьет горячий, ароматный чай из Сэчэня в осенней комнате, освещенной тремя лампами, заставленной древней бронзой, и смотрит, как ее слезы капают в чашку.
«Из этого можно сделать песню, – думает она. – Интересно, где сегодня ночью ее муж, добрался ли он до Синаня».
А еще она размышляет, умер ли уже убийца.
Сунь Шивэй то терял сознание, то приходил в себя, испытывая сильные мучения, на протяжении той ночи и в первые часы серого, ветреного утра, которое, в конце концов, наступило. Он действительно рассказал им все, что они хотели узнать. А они действительно постарались, чтобы он умер – случайно, под пытками.
Позже в то утро уже шел дождь, когда восемь воинов дворцовой гвардии императора появились у ворот городского особняка впавшего в немилость помощника первого министра Катая Кай Чжэня.
При виде их на улице собралась небольшая толпа. Люди попятились по приказу напряженных, раздраженных гвардейцев, но не разошлись. Среди них бегали и лаяли собаки в надежде на объедки. Две собаки затеяли драку, их разняли руганью и пинками. Дождь все шел.
Четверо гвардейцев вошли в усадьбу, когда ворота открылись. Вскоре они снова вышли. Один что-то сказал командиру. Стало ясно, даже наблюдающим издалека, что командир одновременно зол и испуган. Видели, как он нервно похлопывает себя по бедру.
В конце концов, он резко отдал приказ, тонким голосом, стоя под мелким дождем. Те же четверо гвардейцев снова вошли через ворота. Когда они вышли, двое несли нечто похожее на труп, завернутый в ткань. Командир выглядел по-прежнему недовольным. Они строем пошли прочь, насколько им удавалось соблюдать строй на покрытой грязью улице.
По городу поползли слухи. Так обычно и бывало в Ханьзцине. Они пришли, чтобы арестовать Юлань, жену помощника первого министра. Видимо, она подослала убийцу в поселок императорского клана прошлой ночью. Все были потрясены. Неясно, зачем она это сделала. Того человека схватили и допросили ночью. Перед смертью он назвал имя госпожи Юлань.
Она покончила с собой в собственном доме, чтобы ее не забрали.
При данных обстоятельствах ее решение можно понять. Возможно, она надеялась, что ее разрешат похоронить на кладбище семьи на юге. Этого не случилось. Ее сожгли возле дворцовой территории, а прах выбросили в один из каналов.
Учение Чо и последователей Священного пути утверждало, что даже если это
