спиной на кровать и растираю виски. Вздрагиваю от резкого телефонного звонка.
– Миссис Арчер? – Это Либби.
Она шепчет, на заднем плане слышится какое-то жужжание.
Я быстро сажусь, мгновенно придя в себя. Вся ожидание и надежда.
– Либби. Наконец-то! Где вы? Что это за шум?
– Вентилятор в ванной.
– А почему шепотом? Говорите громче, я почти ничего не слышу.
Отбрасываю волосы назад и крепче прижимаю трубку к уху.
– Эсме спит, – говорит Либби все так же шепотом. – Она плохо провела ночь. Вчерашний вечер дался девочке нелегко. Как и мне.
– О нет! С ней все в порядке? – У меня на лбу собираются морщины.
Я удивлена тому, что тревожусь за ребенка, которого почти и не знаю, не говоря уж о том, чтобы доверять, но не могу отмахнуться от своих чувств к этой девочке, которая может оказаться моей дочерью. Прежние инстинкты никуда не делись.
– Учитывая обстоятельства, можно сказать, что да. – Голос у Либби отчужденный, усталый, даже скучающий.
– Я должна ее увидеть. Зачем вам отель? Поживите у меня, пока вы в Лондоне. Места тут много.
– Миссис Арчер…
– Бет, пожалуйста.
– Бет. – Она произносит мое имя как будто с трудом. – Вы слишком торопитесь. Подумайте об Эсме. О том, что это значит для нее. Что она чувствует. Нам следует быть осторожными.
– Но я должна ее увидеть! – Хочу произнести это умоляющим тоном, но он выходит скорее требовательным.
Либби медлит с ответом:
– Увидите. Сегодня днем. Но, думаю, не стоит нам больше приходить к вам домой. Пока не стоит. Она может не выдержать. К тому же надо поговорить. С глазу на глаз.
– Вы не можете запретить мне видеться с ней. – Я убираю волосы от лица и встаю с кровати.
– Вообще-то, могу. Я пока еще ее мать.
– Я тоже. – Меня саму пугает решительность этого заявления.
– Ни один тест ДНК этого не подтвердит, – резко говорит Либби. – В жилах у нее течет моя кровь. В свидетельстве о рождении, в графе «мать», стоит мое имя.
Мне не пришлось отстаивать права опекунства над Эми – к тому времени мы с Брайаном уже остались вдвоем. Но если бы пришлось, я бы выиграла. Однако сейчас другой случай: нельзя настраивать против себя Либби, но и отказаться от всех прав на Эми я тоже не могу.
– Но если вы не хотели, чтобы я участвовала в ее жизни, зачем пришли ко мне вчера? – спрашиваю я.
Либби снова молчит, как будто думает о том же самом.
– Так хотела Эсме. А я надеялась, что для нее так будет лучше.
– Даже если хуже для вас.
– Вот именно. Мать не может быть эгоисткой.
Голос у женщины торжествующий, словно она бросила на стол козырную карту или указала мне мое место. Напомнила, что ко мне это уже
