на все приготовления, Мельберг не питал особых надежд, когда переступил порог большого зала, где танцы уже были в полном разгаре. И, конечно, его опасения подтвердились – куда ни глянь, одни тетки его возраста. Он полностью разделял мнение Уффе Лунделя[5]: кому, черт побери, нужно в постели старое, морщинистое, дряблое тело, когда за ее пределами имеется столько упругих, прекрасных и молодых. Правда, Мельберг вынужден был признать, что успехи Уффе Лунделя на данном фронте несколько превосходили его собственные – и все благодаря шумихе, поднятой вокруг рок-звезды. Проклятая несправедливость.
Он как раз собирался пойти еще немного поддать, но тут услышал, как к нему кто-то обращается:
– Что за место! Стоишь и чувствуешь себя старухой.
– Да, я здесь оказался не по доброй воле, – ответил Мельберг, устремив взгляд на остановившуюся возле него женщину.
– Я тоже. Меня притащила сюда Будиль, – сообщила женщина, указывая на одну из дам, уже обливавшихся потом на танцплощадке.
– А меня Стен, – пояснил Мельберг, тоже показав на танцплощадку.
– Меня зовут Роз-Мари, – представилась она и протянула руку.
– Бертиль, – ответил Мельберг.
И стоило его руке коснуться ее ладони, как жизнь его в ту же секунду переменилась. За свои шестьдесят три года он, случалось, испытывал по отношению к попадавшимся на пути женщинам желание, похоть и жажду обладания. Но влюбляться ему прежде не доводилось, что сделало удар еще более сокрушительным. Мельберг стал с изумлением разглядывать ее. Его объективное «я» отмечало женщину лет шестидесяти, примерно метр шестьдесят ростом, чуть полноватую, с короткими, выкрашенными в ярко-рыжий цвет волосами и веселой улыбкой. А субъективное «я» видело только ее глаза – голубые, рассматривающие его пристально и с любопытством. Он почувствовал, что тонет в них, как обычно пишется в плохих бульварных романах.
Остаток вечера пролетел чересчур быстро. Они танцевали и разговаривали, он принес ей попить и пододвинул стул – подобные действия были отнюдь не в его привычках, но в тот вечер все выходило за рамки обычного.
Когда они расстались, Мельберг сразу ощутил растерянность и опустошенность. Ему требовалось снова с ней встретиться. И вот, в понедельник утром, он сидел на работе, чувствуя себя как школьник. На письменном столе перед ним лежал листок бумаги с ее именем и приписанным снизу номером телефона.
Мельберг посмотрел на листок, глубоко вздохнул и набрал номер.
Они вновь поругались. В который по счету раз, она даже не знала. Слишком часто ссоры выливались у них в словесные перепалки. Каждая, как всегда, отстаивала свою позицию: Керстин считала, что им следует открыться, Марит хотела и дальше сохранять все в тайне.
– Ты стыдишься меня… нас? – кричала Керстин.
Марит же в
Ульф Лундель – шведский писатель, рок-поэт, музыкант.
