соответствует звук фанфар: «Светлый теплый красный цвет (Cатурн) имеет известное сходство со среднежелтым цветом… и вызывает ощущение силы, энергии, устремленности, решительности, радости, триумфа (шумного) и т. д.<…> Красный цвет в среднем состоянии, как киноварь, приобретает постоянство острого чувства, он подобен равномерно пылающей страсти. Это уверенная в себе сила, которую нелегко заглушить, но которую можно погасить синим, как раскаленное железо остудить водою. Этот красный цвет вообще не переносит ничего холодного и теряет при охлаждении в звучании и содержании<…> В затемненном красном цвете чувствуется элемент телесности. Этот цвет напоминает средние и низкие звуки виолончели, несущие элемент страсти. Когда холодный красный цвет светел, он приобретает еще больше телесности, но телесности чистой, и звучит, как чистая юношеская радость, как свежий, юный, совершенно чистый образ девушки. Этот образ можно легко передать музыкально чистым, ясным пением звуков скрипки».
Фиолетовый – это печаль, звук фагота и свирели. Кандинский пишет: «Как оранжевый цвет возникает путем приближения красного цвета к человеку, так фиолетовый, имеющий в себе склонность удаляться от человека, возникает в результате вытеснения красного синим. Но это красное, лежащее в основе, должно быть холодным, так как тепло красного не допускает смешения с холодом синего (никаким способом), – это верно и в области духовного.<…> Итак, фиолетовый цвет является охлажденным красным как в физическом, так и в психологическом смысле. Он имеет поэтому характер чего-то болезненного, погасшего (угольные шлаки!), несет в себе что-то печальное. Неслучайно этот цвет считается подходящим для платьев старух. Китайцы применяют его для траурных одеяний. Его звучание сходно со звуками английского рожка, свирели, и в своей глубине – с низкими тонами деревянных инструментов (например, фагота)».
Малиновый – излюбленный цвет девушек, ему соответствует звук колокольчиков и бубенцов, который русские называют малиновым звоном.
Белый цвет – это великое молчание, мир, из которого исчезли все звуки, это абсолютное безмолвие, таящее в себе огромные возможности: «Белый цвет действует на нашу психику, как великое безмолвие, которое для нас абсолютно. Внутренне оно звучит как незвучание, что довольно точно соответствует некоторым паузам в музыке… Это безмолвие не мертво, оно полно возможностей. Белый цвет звучит, как молчание, которое может быть внезапно понято. Белое – это Ничто, которое юно, или еще точнее – это ничто доночальное, до рождения сущее. Так, может быть, звучала земля во времена ледникового периода».
Черный же, в противопоставление белому, это окончание, угасание, полное отсутствие каких-либо возможностей: Черный цвет внутренне звучит, как Ничто без возможностей, как мертвое, Ничто после угасания Солнца, как вечное безмолвие без будущности и надежды. Представленное музыкально, черное является полной заключительной паузой, после которой продолжение подобно началу нового мира, так как благодаря этой паузе завершенное закончено
