дняв глаза вверх, закурил. Гулявший вокруг спокойный ветер помог ему стряхнуть пепел с кончика сигареты. В зрачках мужчины отразился бесконечно холодный и далекий закат, и он, нахмурившись, зажмурил глаза и отвернулся, пытаясь прогнать блеск, оставшийся во тьме его закрытых век. Только через пару десятков секунд он снова решился открыть глаза и вновь повернулся к дому. Подняв сигарету, он хотел затянуться, но в последний момент отстранил ее от губ и напряг слух. Что-то не давало ему покоя.
Вокруг не было ни души. Шум города оставался довольно далеко позади, и все пространство принадлежало лишь ветру, который тихим гулом рассеивал тишину, создавал рябь на лежавшем неподалеку озере и шелестел начавшими недавно зеленеть верхушками деревьев. Однако иногда через эту почти идиллическую палитру звуков пробивался шорох и стук, доносившийся из дома.
Мужчина выбросил сигарету и поднялся ко входной двери. Он положил ладонь на ручку и понял, что дверь не заперта. Когда он зашел внутрь, в его нос тут же ударил резкий запах краски. Мгновение он осознавал реальность того, что предстало перед ним, затем из его уст вырвался сдавленный звук, и он замер, как очарованный.
***
Где-то через десять часов этот мужчина сидел в кабинете следователя, сцепив закованные руки на столе. Густые волосы покрывали его голову, почти полностью закрывая уши. Хотя его черные глаза были устремлены в одну точку, на его большом, грубом лице то и дело происходило движение – то поднимались брови, то поджимались губы – как у того, кто внутри ведет разговор с самим собой. Для человека, оказавшегося в подобной ситуации, он выглядел удивительно спокойным.
В соседнем помещении в тот момент находились два человека. Один из них был помощником следователя, другой был самим следователем. Они изучали накануне полученные детали дела.
– Хорошо, что все так просто, – отодвигая от себя бумаги, сказал помощник следователя – Владимир Добин, подтянутый мужчина с вечно угрюмым взглядом и растянутыми в недовольном выражении губами.
– Что? – не уловил сути следователь, отвлеченный от чтения.
– Он убийца.
– Он – убийца?
– Да.
– Так ты гений? – иронично спросил следователь, отодвигая очки на кончик носа и взглядывая на того из-под бровей.
– Андрей Климович… – хотел что-то сказать помощник, но был перебит.
– Тут сказано, что он сознался еще на месте. Я уже понял, что он убийца. Что-то полезнее будет? Может, знаешь, почему он убийца?
– Нет, Андрей Климович.
– А жаль… – раздосадовано поцокал языком Андрей Климович. – У него в принципе нет приводов. Драк нет, с наркотиками не попадался, даже за распитие алкоголя в общественных местах. И налоги платит…
– Прямо добропорядочный гражданин, – хмыкнул Добин.
– Думаешь, таких не бывает?
– Не знаю, Андрей Климович. Пока что не видел. Этот уж точно не из них, судя по его признанию.
Тут дверь в помещение приоткрылась.
– Доброе утречко, – поздоровалась заглянувшая к ним коллега.
– Да уж, – кивнул ей Добин.
– Вижу, вы уже все в работе.
– Я – да. Добин делает вид. Все как обычно.
Добин прикрыл лицо рукой так, чтобы его видела только коллега, и закатил глаза.
– Я принесла вам дополнительные материалы по делу, – сказала та. – Вот.
Она положила небольшую папку на стол перед следователем.
– Тут все, что накопали про его родственные связи, круг общения…
– Не особенно много.
– Нелюдимый парень.
– Ну ладно, удачи. У меня еще много работы, так что простите, что не выпью с вами кофе.
– Ничего, как-нибудь переживем, – улыбнулся ей Андрей Климович.
Женщина вышла, а следователь открыл переданную ею папку и стал изучать содержимое.
– Да, негусто… Я помечу тех, с кем ты должен будешь связаться и притащить сюда. Понятно?
– Понятно, Андрей Климович.
– Ладно… Что мы имеем? Он зашел в дом, убил ту женщину, вызвал полицию и сознался… – проговорил следователь, постукивая пальцем по столу. – Почему?
– Может, это его любовница, которая ему изменила? Или она ему денег должна была?
– Ты собираешься просто раскидывать предположениями?
– А какая разница? – зевнул Добин.
– Это еще что значит?
– Ну…
