он уже стал клиентом, и это больше не обсуждалось. Еще примерно 15 секунд она видела все ту же мешанину из окружающего мира, а потом девочка взвизгнула, и телефон полетел в кусты. Может, ее напугала пчела, предположила Фатима, или какое-то другое насекомое, посланное Судьбой. Мир промелькнул, а потом картинка установилась – из зарослей камера смотрела прямо на бассейн.
Конечно, обзор был не лучший, но Фатима готова была спорить, что это тоже маленькая милость судьбы. Она видела примерно половину бассейна и шезлонг, слышала детский смех, а потом взрослый женский голос. Она не смогла разобрать слова, но девочка опять засмеялась и пробежала мимо камеры влево, в сторону дома, как поняла Фатима. Потом опять смех и топот маленьких ножек… а потом она услышала всплеск. Слишком громкий, чтобы ошибаться, это упала девочка. Или ее столкнули.
А дальше начинался кошмар. Крики, бултыхание, один раз в кадр попали даже брызги над бассейном, маленькая Маргарита не хотела сдаваться. Она хотела жить. В этом не было ничего криминального, может, обладательница голоса действительно ушла и не видела происходящего, может, она вообще не сталкивала девочку, и всё было так, как Ада Терер потом рассказывала следователям. Если бы не это. На шезлонге спиной к камере спокойно села женская фигура в сиреневом платье, видно было лишь от шеи до поясницы. Женщина сидела спиной к бассейну и курила, совершенно не замечая криков и отчаянных попыток маленького ребенка прожить данную Богом жизнь. В кадре появлялись ее руки с длинными под цвет платья ногтями, пепел она стряхивала в хрустальную пепельницу. Эти руки даже не дрожали.
– Ах ты сука, – прошипела Фатима, глаза ее горели, но в груди как будто образовалась огромная сосулька. – Какая же ты мразь…
Она не хотела больше смотреть, хотела нажать на «стоп», но не могла. Из-за маленькой девочки, так отчаянно боровшейся за жизнь и все же проигравшей. Крики и плеск воды доносились еще какое-то время, а потом все стихло. И это была самая жуткая и давящая тишина. Женщина всё так же невозмутимо докурила, раздавила окурок в пепельнице и повернулась, это было видно по телу. Наверное, хотела убедиться, что всё кончено. Убедилась. Она посидела возле бассейна, а потом встала. Еще примерно 30 секунд в кадре была тишина и всё та же спокойная картинка – заросли, краешек бассейна, шезлонг. А потом, к счастью, запись обрывалась.
Ком в груди, тяжелый и тёмный, придавил ее, ей хотелось плакать, но она не могла, хотелось кричать, но ни звука не сорвалось с ее плотно сжатых губ. Самыми ужасным ей показались последние секунды, эта мертвая тишина, как будто ничего и не было. А ведь в бассейне плавала маленькая мертвая девочка в голубом, как говорил ее отец, платьице. Вот она жизнь, подумала Фатима, и она ужасна. Кровь льется под этим бесстрастным небом, люди умирают, их предают, а трава всё такая же зеленая, и каждый год приходит весна, но не для всех, лишь для тех, кто остался.
Она встала и подошла к окну, но даже красота не могла прогнать эту печаль. Этот тёмный тяжелый ком в
