делает вот так, – и он тряхнул головой, отбрасывая невидимые волосы за спину, – и еще постоянно морщит нос, когда смеется.
– И ты всё это заметил? – Она по-прежнему была серьезна. Чтобы не обидеть его, чтобы показать, как это важно, и как серьезно она к этому относится.
– Конечно! – Он опять покраснел и отвел глаза, а когда поднял, она увидела в них знакомую, почти взрослую злость. Он уже вырос настолько, чтобы совершить первое открытие – внутри него есть что-то, неподвластное и неконтролируемое, что-то, подчиняющее волю и сокрушающее планы. Оно причиняло радость, горькую и мучительную; и боль, сладкую и пленяющую. И это пугало и злило его.
И сейчас он никак не мог выйти из ванной, потому что сегодня на него будет смотреть она, а волосы это понимать отказывались.
– Ян! – Позвала она уже другим тоном, когда пар над омлетом исчез, а он по-прежнему торчал в ванной, – иди сюда и съешь свой завтрак, иначе предстанешь пред одноклассниками лысым.
Дверь тут же открылась, с недовольной гримасой он уселся за стол, дни под солнцем сделали его кожу темной, а волосы – почти белыми, и сейчас они торчали в разные стороны, хотя было видно, что попытки привести их в нормальный вид предпринимались.
– Может, и надо стать лысым, – раздраженно заявил он, ковыряя омлет, – всё равно ни фига не получается! Я выгляжу как придурок!
– Ты сейчас ведешь себя как придурок, – спокойно сказала она, мысль о том, что сладкий период заканчивается, и впереди их ждет темное, смутное время переходного возраста, промелькнула тенью и ушла, но след остался, вязкий и липкий. – Прекрати ныть и поешь, а потом, если тебе будет угодно, я помогу тебе с прической.
Он уткнулся в тарелку и начал с удвоенной силой ковырять омлет. Он изменился, всего за месяц, но он стал другим. Он взрослеет, подумала Фатима, не сводя своих горящих глаз с мальчика напротив, и скоро всё не будет так радужно и спокойно. Его тут вообще быть не должно, сказал тихий ледяной голос в ее голове, не должно, и ты это знаешь. Она ненавидела этот голос и всё, что он говорит, но где-то в темных глубинах ее сознания, там, где обитала Фатима, она понимала, что он прав. А в такие моменты понимать это становилось легче.
А что будет потом, задалась вопросом она, смогу ли я выдержать все эти истерики, непослушание и конфликты? До этой поры всё было так легко, но она и тогда знала, что это не навсегда, всё хорошее слишком быстро заканчивается. Но хорошее можно вернуть, шепнул другой голос, тот, который уговорил ее вернуться и забрать корзинку с малышом, счастье – это дерево, посаженное нами, будешь поливать его – соберешь плоды, или, увидев парочку сорняков или гусениц, ты его просто срубишь?
Она и сама не знала, как поступит, она была другой, не такой как все, и иногда сама себя удивляла. В конце концов, можно отправить его в какую-нибудь закрытую школу, снова шепнул ледяной голосок, слава богу, денег у тебя хватит на любую. Да, это было бы так
