Звякну, сошлюсь на… ну вы понимаете, так этого полковника через полчаса вынесут из бункера вперед ногами. Это точно!
– Точно… – передразнил помощника Утес. – Точно, видите ли! А ты подумал, дурья башка, что будет с бункером, если начнется заваруха? Номер телефона командира бригады нам дали, если возникнет проблема по дороге сюда. Если народ не смогу удержать в узде перед эпидемией. Там шоссе танками почистить, толпу разогнать. А тут что? И к тому же комбрига-то ведь тоже в списке нет. Понимаешь? Если мы его сюда вызовем, то он вопросы начнет задавать, а потом… Потом и сам захочет в бункере спрятаться. Ты бы как поступил, Ильич?
– Не знаю, – честно сказал Никита Ильич. Насколько мог – честно. Он и на самом деле не знал, как поступил бы в подобной ситуации. С одной стороны – приказ. С другой – жизнь. И что тут думать? Жизнь – она такая штука, что выбирать не приходится.
– Значит так, – подумав, сказал Утес. – Сейчас давай к грузовикам, пусть солдатики выгружаются и оцепят район. Колонну пусть оцепят, за лесом наблюдают. Понял?
– Понял. Как не понять… – Никита Ильич немного постоял на месте, потом пошел к грузовикам, стоявшим за деревьями на лесной дороге.
Сука. Оцепление, значит? Решил свидетеля отослать, чтобы договариваться не мешал. Что он полковнику пообещает? Амнистию и картинку из своего грузовика?
– Слышь, полковник, – сказал Утес, когда помощник скрылся за деревьями. – Слышишь меня?
– Слышу, – ответил полковник, на втором мониторе наблюдая, как помощник Утеса подошел к колонне и из грузовиков стали выпрыгивать солдаты. – Решили армейцев привлечь? У вас их сколько? Смотрю – около двух рот? Так? Спецназ или обычные войска?
– Две роты из Таманской и взвод десантников, – не стал скрывать Утес. В начале сложных переговоров полезно продемонстрировать честность и желание сотрудничать. – Но их я могу отправить, если что. Если хочешь – их места себе забери. И кто там с тобой. Что бы ты там уже ни натворил – спишем. Я серьезно. Будто и не было ничего. Ты пропускаешь меня и людей в бункер…
– Нет. Извините. Свободных мест нет, – сказал полковник.
Его дочка сейчас у подруги в Москве. Может, еще лежит в постели. Или пьет кофе на кухне. Или уже едет в метро к автовокзалу. Ради спасения ее жизни полковник не пошевелил даже пальцем. Потому что на него смотрели. Потому что он должен был… Он обязан был показать своим людям… Он отдал приказ и сам не имел права его нарушить. А этот Утес… Он предлагает торговлю? Амнистию предлагает?
– Свободных мест нет, – повторил полковник.
– Ты не понял. – Утес оглянулся на дорогу, между деревьями мелькали фигуры солдат, взревел двигатель БТР, с оглушительным треском сломалось дерево. – Это все – на несколько месяцев. Ты же сам знаешь. Можешь и дальше спорить, но ведь после всего…
– Это ты не понял, Утес, – оборвал его полковник. – Ресурса бункера хватит на полгода.
