солнце, просвечивая сквозь зеленые кипарисы, двор перед одноэтажной деревянной школой от букетов первоклашек превратился в цветник. На первом уроке учительница спросила: «Кто из вас умеет читать?» Единственным читающим оказался я, поэтому на переменах добросовестно и торжественно декламировал одноклассникам русские былины и сказки, поместив книгу на коленках.
Мама стала вновь преподавать, только во 2 классе; мы ютились прямо в школе, за перегородкой напротив живого уголка.
Сами уроки почти не запомнились, вольная жизнь была мне (и всем нам) ближе.
Книги мы читали всегда и везде. Кроме школьной библиотеки, я ходил еще и в поселковую; родители, видя тягу к чтению, покупали новые детские книги (очень яркой была обложка японских сказок), тем более что стоили они поразительно дешево. Любимым чтением были, как ни странно, журналы. Не только детские, но и взрослые: «Огонек», «Юность». Зачитывались мы тогда книгами о космонавтах, о спутниках, о Белке и Стрелке, помню фоторепортаж об Останкинской телебашне (вошла в строй в 1967 году), о первом испытательном полете самолета «Ту-144», статью об Андрее Миронове.
Читающими были не только мы. Когда в нашей жилой комнате стали делать ремонт две девушки, выписанные на время с какой-то стройки, то они, в перерывах между покраской и оклеиванием обоев, просматривали журналы «Юность», лежавшие стопкой в углу, запивая стихи и прозу кефиром из стеклянных бутылок.
Помню одно событие в тогдашней школьной жизни… Осенью 1968 года я в первый раз подарил цветы девочке Рите, – белокурой и голубоглазой эстонке, почему-то понравившейся мне больше всех. Меня подняли на смех, и я твердо понял, что совершил стыдный и запретный поступок.
Довелось мне жить и без родителей, у старушки в маленькой комнате деревянного барака на сваях.
Бабушка была еще не очень старой, все горевала о сыне, погибшем в армии – его фотопортрет висел под иконами. Я не совсем понимал, почему он погиб, да еще так мучительно, ведь войны не было, но относился к ее рассказам с почтением и страхом. Еще одну страшную, но до безумия интересную историю рассказала она про мальчика, потерявшегося в здешних горах и оказавшегося под медвежьей опекой. Его потом отыскали. Маугли не мог говорить, только мычал и стремительно бегал на четвереньках. Было это правдой, или нет, не знаю, но она указала однажды на огромного угрюмого мужика, работавшего на лесопилке. Он, правда, был похож на медведя.
В 1969 году мы получили, наконец, отдельную однокомнатную квартиру – папа устроился работать кочегаром при новом панельном доме. Летом, когда обогревать квартиры было не надо (горячую воду на кухнях и в ванных комнатах грели титаном), он работал дизелистом на военной стройке. Я, конечно, вертелся и здесь, и там. Правда, все изменилось, когда мне подарили велосипед «Школьник». Летом я стал пропадать из дома надолго – гонял вверх-вниз по извилистым улицам Красной Поляны. Мир раздвинулся и стал шире.
Еще более волнующие впечатления получал я от поездок в Сочи. Конечно,
