на перевязки.
Тяжелораненых все больше. Их подносят и подносят. Нет, определенно всех не забрать…
Один пожилой, раненный в живот бородач, лежавший на земле, неожиданно схватил Буторова за голенище сапога. Николай думал, тот запросит пить, и приготовился уже ответить дежурное «вам нельзя» да идти себе дальше, как вдруг встретил его глаза. Сколько боли было в них! Боли, сожаления и страха.
– Не бросайте, братки, – слезливо запричитал раненый слабым, надтреснутым голосом, сообразив, очевидно, что всем в двуколках не разместиться. – Христом богом вас молю!.. Заберите… Не оставляйте херманцу…
Заголосили в том же духе и те, кто находился поблизости. Солдаты, которые только что героически жертвовали своими жизнями, а теперь полуживые развалины, умоляли сжалиться над ними, забрать во что бы то ни стало. Просили как милость, как подаяние…
Николай водил по сторонам растерянным взглядом, чувствуя подступающие слезы, и не знал, что предпринять. Еще и легкораненые торопили с погрузкой.
Санитары, слава богу, нашли выход. Притащили из какого-то сарая солому и начали заменять ею носилки, которые попросту выбрасывали. Работа закипела. Видя, что здесь обойдутся и без него, Николай взял десять двуколок и поехал вперед. Не одолев и версты, завяз в целой толпе раненых, ковыляющих, ползущих и подносимых со всех сторон. Кто-то уже залез на лошадей, остальные так набились в повозки, что те чуть ли не разваливались, а туда старались впихнуть еще людей. И ведь впихивали!
Но не было никакой грызни, ругани за места. Офицеры уступали солдатам, а те, в свою очередь, офицерам.
– Не надо меня… Не надо, – настаивал один капитан с тяжелым ранением головы, едва ворочавший языком. – Снимите… Пусть положат того… Солдата… Он в грудь ранен…
Его денщик, который и принес капитана, заботливо укутывал того шинелью, а Буторову шептал:
– Они еще контужены, помутились умом…
Забрать сразу всех не вышло, как ни старались. Не оборачиваясь, Буторов с тяжелым сердцем отдал команду:
– Закончить погрузку! Возвращаемся…
Когда взяли направление на Тремпен, а крыши фольварка исчезли за буграми, к отряду, откуда ни возьмись, крупной рысью подскочил офицер.
– Вы что тут делаете? – спросил он быстро, с удивлением разглядывая длинный хвост перегруженных двуколок.
– Раненых подбираем, – по-будничному, как о само собой разумеющемся, ответил Николай.
Тот почему-то удивился еще сильнее.
– И немцев?
У него что, пленные? И куда их брать прикажете?
– Да, и немцев, но у меня больше нет мест.
– Ну да, ну да, – задумчиво обронил офицер. И вдруг выдал: – В таком разе вам действительно бояться нечего. Немцы вас все равно отпустят по Женевской конвенции.
Теперь удивился Буторов:
– Да мы отнюдь и не мечтаем к ним попасть!
