он прижимал к груди Скрижали Закона. Диалон даровал Человечеству цель, а скрижали его учили, как достигать блаженства. Подобно Бале, облачен он был в одеяния того же цвета, что и ризы посвятивших себя идее Целеустремленности.
Ну, а посреди них стоял Мефис, не державший в руках ничего, но сложивший ладони чашей, точно нянча в них самого хрупкого из младенцев. Без Любви, Созидания и Целеустремленности не достичь процветания – так учил великий жрец, Примас, по словам некоторых, несомненно рожденный на свет самим Мефисом, столь велика была его забота о пастве.
Под титаническими статуями сверкали бронзой новые двери, ведущие в главные молитвенные залы каждого из орденов. Паломники и новообращенные, отдававшие предпочтение одному из них перед прочими, направлялись туда, слушать речи верховного жреца избранного ордена. Новоприбывшим помогали выбрать дверь по душе стражи-мироблюстители в капюшонах, в кожаных доспехах с символами всех трех покровителей на груди. В каждом из залов могли преклонить в молитве колени более полутысячи человек за раз.
Когда же перед паствой появлялся сам Примас, стены меж владениями орденов (а стены те, хоть и облицованные камнем, сделаны были из дерева) отодвигались в потайные ниши, дабы каждый пришедший мог лицезреть всеблагого великого жреца воочию. Взойдя на особое возвышение, глава Церкви Трех возвещал перед окормляемыми волю Троицы.
В тот день, однако ж, прихожанам пришлось молиться самим по себе, так как Примас держал совет с тремя самыми любимыми из приверженцев – с верховными жрецами трех орденов. Возглавлял их рослый, атлетически сложенный Малик, старший над всеми, равными ему положением. Сего высочайшего сана он, некогда ревностный, энергичный послушник, достиг благодаря целеустремленности, созидательному складу ума, а главное – преданности господину.
Одним словом, Малик – и о том знали все, включая двоих остальных – был правой рукой самого Примаса.
Уединенные покои, где они собрались, были невелики и почти пусты. Здесь не имелось никакой мебели, кроме трона Примаса, спинка коего, украшенная треугольным символом секты, возвышалась над его головой. Освещала овальную комнату пара факелов в стенных нишах. Правда, смотреть здесь, кроме как на сидевшего в кресле, было особенно не на что… но в том-то и состояла вся суть.
Взирая на всех троих сверху вниз, Примас негромко вещал, вел речи, предназначенные только для их ушей. В самые сокровенные тайны Церкви Трех Малик с собратьями были посвящены, как никто другой.
Голос великого жреца звучал, точно чистейшая музыка, лицо без единого темного пятнышка могло показаться вырезанным из мрамора, длинные пышные волосы и коротко, безупречно остриженная бородка сияли серебром; резкие, угловатые скулы и подбородок, изумрудный блеск глаз… Ростом он превосходил многих и выглядел много сильнее большинства, но, несмотря на внушительную внешность, неизменно двигался с необычайным смирением.
До этой самой минуты.
Неожиданную легкую дрожь заметил
