ловким. И ласковым. И забавным.
– Значит, – сказал он, пихая меня плечом, – Ромео – самый вдувабельный Лео, да?
Мое сердце пропустило удар при слове «вдуть», вышедшем из его рта. А потом пропустило еще три, когда я сообразила, что, может, он немного ревнует.
Я ухмыльнулась и закатила глаза.
– Ды-а. Ну, в смысле, это же Ромео. Он буквально готов умереть за меня.
– Значит, это твой тип? Парень, который готов умереть за тебя?
Лицо Ганса все еще было игривым, но в его тоне промелькнула нотка серьезности, которую я не смогла уловить как следует. Конечно же, он не намекал, что готов умереть за меня. Ну, в смысле, мы только что познакомились. Может, он имел в виду кого-то другого? Типа, бывшего.
«Рыцарь бы умер за тебя».
«Подсознание, ну и какого хрена? Ты собираешься вспоминать о нем прямо сейчас? Вот правда?»
«Прости. Неправо. Хотя он бы умер за тебя».
«Ага, и почти убил меня, стараясь это доказать, так что… Что ты хочешь сказать?»
«Ничего. Совсем ничего. Я вообще затыкаюсь. Наслаждайся вечером».
«Да блин. Ганс на меня смотрит. Тупица, быстро скажи что-нибудь».
– Не-ет, – я снова закатила глаза. – Мой тип – это парни с тату, которые умерли бы за меня. У меня есть свои стандарты, ясно?
– Да, – Ганс ухмыльнулся и отхлебнул пива, не отрывая от меня взгляда. – Хотя ты не права.
– Насчет чего? Насчет своего типа?
– Нет, насчет того, что Ромео – самый вдувабельный Лео. Ты не права.
«Он снова это сказал!»
Я подождала, чтобы мое сердце снова вернулось к жизни, прежде чем заглотить наживку.
– Не говори мне, что ты тоже в команде Джека. Смотри, я понимаю. В «Титанике» он просто прелесть, и да, технически, конечно, он таки умер ради Роз, но мы же оба понимаем, что дверь была достаточного размера для двоих.
Маленький рот Ганса расплылся в улыбке с ямочками.
«Черт».
Он весь был – белые зубы, и черные ресницы, и торчащие черные волосы, и при этом я должна была сдерживать желание лизнуть его кожу, чтобы почувствовать, насколько она соленая.
Ганс, смеясь, поднял руку.
– Ладно. Даже не буду начинать про эту чертову дверь. Нет, не Джек. Джим Кэрролл, из «Дневника баскетболиста». Самый вдувабельный Лео из всех.
Откинув голову, я заверещала.
– Господи боже! Я совсем забыла про этот фильм! Рок-звезда и наркоман! Кто бы говорил! Идеально!
– Что? – переспросил Ганс, пожимая плечом: – Тебя совсем не тянет к музыкантам?
Его взгляд был слишком настойчивым. Вопрос – слишком уж прямым. Я отвела глаза и начала копаться в сумке, стараясь отыскать сигареты и ответ на его вопрос получше, чем «ну да, бывает».
Засунув в зубы сигарету и частично восстановив спокойствие, я снова поглядела на Ганса.
– Только к тем музыкантам, у
