помириться с братом не сразу. Два дня Роалль, встречаясь с ней утром, смотрел мимо и цедил слова приветствия так неохотно, будто каждое из них жгло ему язык. В замке быстро узнали о происходящем – ведь нужно было подготовиться к приезду гостей, – и эта история взбудоражила людей. За столами в длинном зале, в кухне, на маслобойне и в полях не прекращались разговоры об этом. Шутка ли – хозяин вздумал жениться, да еще и на саксонской невесте! О том, что и Рангхиль, предположительно, выйдет замуж за сакса, никто не говорил, ибо не знал. Пока ответа от Манстана не было и не могло быть – слишком рано. А Ранди никак не могла поговорить с Роаллем, чтобы рассказать ему о том, что отправила два письма.
Утром третьего дня она работала в саду, выдирая расплодившиеся сорняки так, что комья земли летели во все стороны. Недавно прошел дождь, однако выглянувшее солнце быстро подсушило землю. Трава переливалась изумрудной зеленью, словно камни в драгоценном ожерелье; крохотные голубые бабочки, которые, кажется, живут всего несколько дней, перепархивали с цветка на цветок, трепеща полупрозрачными крылышками. Они напоминали Рангхиль английские сказки об эльфах – в детстве она об этом наслушалась вечерами, сидя на кухне среди саксонской прислуги, любившей страшные истории. Эльфы, даже мелкие, бывало, крали детей, подменяя их в колыбельках, мучили заплутавших путников, наводили чары. Нечеловечьих колдунов можно было повстречать не только в холмах, но и на рынке. Ранди пыталась рассказать о суровых скандинавских богах, о молоте Тора и восьминогом Слейпнире, а от нее отмахивались и не хотели слушать. Эльфы были понятнее, чем предания о громадном чужом мире, и христианский Бог казался милосерднее.
Здесь, в саду, Роалль и отыскал сестру. Он был уже не так мрачен, как в предыдущие дни, и поразительным чутьем, всегда касавшимся брата, Рангхиль поняла: ярость его немного утихла. Теперь можно поговорить. Она встала и отряхнула ладони от земли и прилипших травинок.
Брат и сестра немного постояли молча, глядя друг на друга. Ранди не знала, как объяснить то, что происходило между ними в такие моменты, но она внезапно остро почувствовала и любовь Роалля к ней, и его гнев, и его растерянность. С ним, воином и мужчиной, впервые поступили так – не спросив его мнения, не уведомив о важном. Даже когда близнецы были детьми, отец старался посвящать их во все, пусть они не понимали половины того, что происходило. Так они учились тому, что замок и люди – это важно. Они учились, что важно доверять близким людям, ведь именно на них приходится полагаться в битве. И такой поступок Рангхиль брат едва не возвел в предательство. Но, к счастью, он все-таки не решил, что сестра предала его. Может, оттого, что знал: она поступает искренне, желая добра им обоим, желая добра всем.
– Больше никогда не поступай со мною подобным образом, – хмуро произнес Роалль, словно продолжая разговор. – Такие решения меняют судьбу рода, а я глава рода, и мне решать, что именно сделать.
– В свою очередь, тебе стоит думать быстрее, – парировала Рангхиль. Лишь легкое чувство вины омрачало ее совесть: Роалль действительно слишком затянул с решением, ему
