всегда нравился Мэтью Крофт, – сказала Джейн.
– Он у тебя учился? – спросила Клара.
– Давно. С первого по последний класс в старой здешней школе. Пока ее не закрыли.
– Не понимаю, зачем это сделали, – проворчал Бен.
– Бога ради, Бен, школу закрыли двадцать лет назад. Проснись. – Только Рут могла это сказать.
Приехав в Три Сосны, Мирна первое время спрашивала себя, не перенесла ли Рут удар. Мирна из собственной практики знала, что люди, перенесшие инсульт, иногда плохо контролируют себя. Когда она спросила об этом у Клары, та ответила, что если у Рут и был инсульт, то матки. Насколько знала Клара, Рут всю жизнь была такой. «Тогда почему все ее любят?» – спросила Мирна. Клара рассмеялась и пожала плечами: «Знаешь, я иногда и сама задаю себе этот вопрос. Она, конечно, та еще штучка. Но я думаю, сердце у нее доброе».
– Как бы там ни было, – заговорил Габри, возвращаясь к теме, – Филипп согласился добровольно отработать пятнадцать часов – будет убирать территорию у бистро.
– Но ему это не очень понравилось, – сказал Питер, вставая.
– Ты угадал, – ухмыльнулся Оливье.
– Я хочу предложить тост, – сказал Габри. – За наших друзей, которые встали сегодня рядом с нами. За наших друзей, которые все утро помогали нам убирать бистро.
Мирна уже замечала этот феномен – способность некоторых людей обращать неприятные события в торжество. Она думала об этом утром, когда, отскребая помет, остановилась на мгновение, чтобы посмотреть на людей, молодых и старых, пришедших на помощь. И она была одной из них. Мирна снова благословила тот день, когда решила оставить город, обосноваться здесь и продавать книги этим людям. Она наконец-то обрела дом. Потом перед ее мысленным взором возник другой образ, забывшийся за утренней суетой. Образ Рут, опирающейся на трость, Рут, отвернувшейся от остальных, так что только Мирна видела, как морщилась от боли эта старая женщина, когда опустилась на колени и принялась молча скрести плитку у входа. И делала это все утро.
– Обед готов, – сказал Питер.
– Великолепно. Как у моей мамочки. Это «Ле Сьёр»? – спросила несколько минут спустя Джейн, поднося ко рту вилку с порцией горохового пюре с подливкой.
– Bien sûr[10]. От месье Беливо, – кивнул Оливье.
– Да бога ради! – воскликнула Клара на другом конце стонущего от восторга соснового стола. – Обычный консервированный горошек. Из гастронома. А еще называет себя шеф-поваром!
– «Ле Сьёр» – золотой стандарт консервированного горошка. Сохраните его, мисси, и на следующий год у вас будет безымянный бренд. Не надо благодарностей, – театральным шепотом проговорил Оливье, обращаясь к Джейн. – И на День благодарения тоже. Позор.
Они ели при свете свечей разнообразных форм и размеров, расставленных повсюду в кухне. На тарелках громоздились индейка, фаршированная каштанами, сваренные в сахаре батат и картошка, гороховое пюре с подливкой. Каждый принес что-нибудь к столу, кроме Бена, который не готовил.
