а местами и кровь, кучу-малу, шлепками и подзатыльниками разогнал всех по домам. Я остался сидеть на дороге, в пыли, и молча плакал – от обиды и злости. Какое-то время он рассматривал меня, потом протянул руку и помог встать, и отвёл домой. Он стал моим первым взрослым другом, да и вообще – другом, и так я познакомил его со Стихвой. И заодно узнал, что я найдёныш, а моя самая лучшая мама в мире – вовсе не моя мама. В этот день я впервые увидел кристалл – кулон, висевший на простой металлической цепочке. Этим же вечером Стихва открыла сундук, достав кулон. И очень сухо рассказала, как нашла меня на краю, на обрыве – орущего младенца, закутанного в какие-то лохмотья, с этим кулоном на шее. Потом она убрала его обратно в сундук, положив на самое дно, и сказала, что на какое-то время я должен о нём забыть, пока не вырасту. И я забыл.
– Так и будешь стоять или всё-таки возьмёшь кулон?
Я вздрогнул от неожиданности, глядя на текучий, плавно меняющий очертания, похожий на какого-то громадного зверя огромный сгусток огня. Единственное, что оставалось неизменным в этом странном существе – это глаза: огромные чёрные блестящие глаза, с мириадами золотистых искр в глубине. Смотреть в них – всё равно что падать в омут… Как можно бояться неизвестно чего, которое, к тому же задаёт тебе совершенно соответствующие ситуации вопросы?
– По-моему, сейчас пройдёт поток излучения, и если ты не собираешься прекратить существование, то тебе нужна защита. Возьми кристалл.
Дракон… Точнее – дракончик. Стихва и Кемаль рассказывали мне об этих существах. Им можно верить, если он говорит, что сейчас тут пройдёт поток излучения, значит, так оно и будет. Кажется, в моей истории можно ставить точку, жирную и окончательную…
– Человек, поторопись или ты погибнешь… – голос дракончика стал более настойчивым, в нём прорезались властные интонации.
Я потянулся к кристаллу, зажатому в кулаке мертвеца, и в этот момент произошло сразу несколько событий. Крышка трюма с грохотом откинулась, слетев с петель, и на палубу выпрыгнул драконьер, вскидывающий тяжёлый арбалет: он выстрелил почти не целясь и, наверное, попал, если б выбрал другую мишень, а не дракона. Тот текучей струёй пламени плеснул за борт, напоследок рявкнув:
– Надень амулет, болван!
А арбалетный болт всё-таки нашёл себе цель: падая, я увидел, как драконьер роняет арбалет, и нелепо складываясь, падает в люк трюма. Я упал рядом с мертвецом – насмешкой из его ладони выскользнул кристалл. Он лежал, весело посверкивая гранями, словно подмигивая мне, а я никак не мог протянуть руку и взять его.
Драгал качнуло и обдало потоком горячего воздуха: вот-вот начнётся. Горячий воздух – вечный предвестник излучения. Потом драгал скакнул, словно норовистый молодой шипохвост, на которого впервые пытаются надеть седло. Хорошо хоть я лежал среди тяжёлых ящиков, которые пока ещё не двигались – было слышно,
