лютеет Андалузский пёс.
Рождённые в года глухие, рабы немеют… На допрос
ИХ забирали конвоиры, судили «тройки». Но, как встарь,
ОНИ не подвели Россию. Недаром закалялась сталь.
По зову Родины с плакатов, клянясь: «Умрём же под Москвой!» —
как неизвестные солдаты, по грудь зарывшись в шар земной,
они в окопах Сталинграда, не отступая ни на пядь,
восстав из огненного ада, планету развернули вспять.
Скользя по пахоте пехотой, держа, как смертники, плацдарм,
пройдя «котлы», штрафные роты, они не поимели срам;
презрев былинников речистых, не сочиняли, как в кино:
«Убьют – считайте коммунистом», – найдя своё Бородино.
Теперь они – в могилах братских, под тяжестью гранитных плит.
А кто-то – без вести пропавший, как будто проклятый, забыт.
Их души бродят по болотам – Синявинским, в Мясном бору,
и на Зееловских высотах застыли камнем на ветру…
Да, были люди… в ту эпоху – не знавшую, как бес, креста.
Они, пройдя через голгофы, так и не встретили Христа.
Загадки не случалось круче, чем мем «советский человек».
Не то ты делал, Бертолуччи, когда снимал «Двадцатый век».
Век, полный разума и воли, лишённый сердца и души,
эпоха лиха, скорби, боли,
братоубийства и крамолы,
зароков, выхарканных кровью – не верь, не бойся, не проси!
1. Наш паровоз
Кто припозднился на премьеру, тот пропустил крутой пролог.
У стен Кремля темнели ели, в ЦэКа кропали некролог.
Грядёт большая перемена – гулял пугливый шепоток.
Но этот век слезам не верил и, словно зэк, тянул свой срок.
И, как Кощей, не ждал исхода. Казалась вечной мерзлота,
вам не хватало кислорода, и ускользала красота.
Страна, разбитая на зоны от леса в тундру и назад,
поправ ботаники резоны, растить пыталась город-сад.
В коммунистических бригадах всё шло по плану той порой.
Немного наспех, но, как надо. Верстая сводки чередой,
Госплан командовал парадом. Блудливый Воланд правил бал.
На скотный двор сгоняя стадо, пастух прописку проверял,
чтобы не шмыгнула из строя, срывая трудовой почин,
овца паршивая, святое нарушив – визовый режим.
В большой семье – не без урода, химичил кто-то кое-где…
Незримый бой, служа народу, вёл МУР. И бдела ДНД.
На «пёстрых» заводили дело и на Румянцева – в момент.
Работа в органах кипела – и ошибался резидент!
Серпом и молотом махая, без устали пахал «Мосфильм»,
лубочной
