глаза заблистали, глядели напряженно на Сергея, веки часто мигали.
– Знаешь, Серега, ты мне провидением послан. Необычное со мной… Я вот переживаю… а горя нет. Какие-то странные манипуляции организма… Понимаешь, чуть ли не азарт – вот ведь пакость. Словом, ты давай меня разоблачай, не то как бы по фазе не… того, – Вадим замысловатым жестом обозначил «того».
– Естественная штука, – пожал плечами Сергей, – организм перерабатывает нестандартную ситуацию. – Заговорил скучно: – Основной мотив ревности, безусловно, собственность, тут реакция на посягательство… – Шпарил казенными психологическими фразами, доказывал размашисто, но вдруг замолчал, голова странно дернулась, заморгал несколько конфузливо. – Давай-ка треснем. Все это ерунда – ревность… Тьфу, гадость!
Вадим вслед выпил. Лицо его посветлело, глаза ерзали, не попадая на Сергея – смахивало на появление чувства неловкости, – где-то оптимистично выдавил:
– Нда, похоже, дело мое безнадежное.
– Сама жизнь безнадежна, потому что от нее никуда не деться, – флегматично урезонил Сергей, но тотчас добавил колюченько: – Я ему про Фому, он мне про Фиму!
Вадим досадливо, с кряхтением выдохнул. Помолчал, заговорил, наверное, решившись еще на откровение:
– Понимаешь какое дело – недавно в Америке мне довелось побывать. Я там нагородил и, по-моему, оттуда все пошло. Ни один из обозначенных тобой моментов для меня не годиться, что-то со мной… ненормальное. Сам я никаких зримых связей различить не могу, но после тех событий другой стал – это точно. В общем вот что – я написал о моих приключениях в штатах. Ну, что-то вроде рассказа. Дам тебе почитать эту штукенцию, если не возражаешь – может ты что-то вытащишь.
Вадим встал, полез в машину, вернулся с тонким переплетом, лицо мялось, он волновался, конечно. Подал.
– Ты – первый читатель. На творческую сторону, разумеется, претензий нет – сугубо как лекарю.
Сергей взял рукопись. Взмыл стаканчик, Сергей сопроводил полет:
– Читать я умею.
Улица, фонарь… человеки – сколько судеб. Навязчивые шумы города интонировали мгновения. Эвон машины тюкнулись. Зеваки, доброхоты неотъемлемо – ай хорошо жить. Это Ирина стояла подле окна, созерцая явления. Скрещены у груди оказались руки, взгляд ее, поза были полны – поди угадай, что за ними. Кошка вот, выгибая спину, прося видимо, ступает по подоконнику. Получи, киса – пошла ладонь по спине, взгляд вяло опустился. Эх, кошка!
– Ма, я двойку испгавил!! – прибежал голос только что пришедшего Артема. – С тебя бутылка!
– Молодец… – не оживая, выговорила Ирина, голова повернулась, а взгляд – в пространствах. – Все разогрето, но сперва творог!
Шум в дверях, вошли Вадим и Костя. Костя приветствовал с порога:
– Ира, здоровеньки! Все цветешь и веешь.
Вадим претендовал, походя, Косте:
– Хотя бы чаю… (Зычно) Ириш! – не хочет пройти!
Ирина откликнулась без азарта:
– Не дури,
