хорошо, но случалось и проигрывал. Тогда он расстраивался.
Вообще он был очень самолюбив. Во что бы он ни играл, он хотел непременно выиграть, и, конечно, не ради денег, а для того, чтобы испытать чувство победителя. И когда удача улыбалась ему, он становился веселым, остроумным и по-детски радовался хотя бы и самому незначительному выигрышу.
Часто среди дня приходил Ф. Ф. Кенеман, постоянный аккомпаниатор Федора Ивановича, и они за роялем проходили или репетировали романсы. Хорошо помню, как отец работал над «Приютом» Шуберта и долго объяснял Кенеману, как играть вступительную музыкальную фразу».
Желанным гостем здесь бывал скульптор Сергей Коненков. Дочь Шаляпина Ирина Федоровна вспоминала: «Мне посчастливилось познакомиться с Сергеем Тимофеевичем давно. Было это в 1918 году, когда он впервые пришел к нам домой (а жили мы тогда на Новинском бульваре, ныне улица Чайковского). Отец был нездоров и лежал в постели. Я зашла к нему в комнату. У его кровати сидел мужчина со смугловатым лицом. Было что-то притягательное в его зорком взгляде, самобытной манере говорить и держать себя. Отец с гордостью представил его: «Это сам Коненков». Ничего больше не надо добавлять: со слов Федора Ивановича мы и раньше знали о скульпторе.
Шаляпин не раз бывал в мастерской Сергея Тимофеевича, находившейся по соседству с нами, на Пресне, и всегда, возвращаясь оттуда, не уставал рассказывать о произведениях Коненкова, о его вдохновенном творчестве, работоспособности. Он по-настоящему любил его».
Рубен же Симонов, актер и педагог, бывал в особняки будучи юношей. В его памяти сохранилась любимая комната Шаляпина, «такая низкая, что когда Федор Иванович вставал, казалось, потолок лежит на его плечах. В комнате было много книг. На стенах развешаны портреты с автобиографиями Толстого, Чехова, Горького, рисунки Врубеля, Коровина, Головина и других художников, с кем был связан творческой дружбой Федор Иванович».
Один из современников, Василий Ведищев писал: «В 1913 году я учился на четвертом курсе вокального факультета Московской консерватории. Чтобы заработать на жизнь, пел в хоре в спектаклях Художественного театра… Одним из руководителей музыкальной части театра был в то время композитор Николай Александрович Маныкин-Невструев. Накануне рождественских праздников собрал Маныкин-Невструев нас, хористов, и объявил:
– Вот что, друзья мои, хочу организовать октет и разучить свою «Песню убого странника»… Выучить надо как следуют, потому что сольную партию согласился петь сам Федор Ивавнович Шаляпин!»
Правда, в какой-то момент, как это нередко случалось, Шаляпин петь отказался – дескать, устал. Петь пришлось автору воспоминаний, Ведищеву. Что он, собственно, и проделал. А потом набрался храбрости и напросился на подарки – портреты Шаляпина:
«– Федор Иванович, подарите нам свои фотографии… Какая бы это была память на всю жизнь!..
– Ну,
