Ловец жемчуга. Квинтовый круг мажорных тональностей. Басти Родригез-Иньюригарро
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Ловец жемчуга. Квинтовый круг мажорных тональностей - Басти Родригез-Иньюригарро страница 1
Annotation
Сжатый роман о петлях – временных и прочих, любви, бегстве, смерти, бессмертии и акульих зубах, перемалывающих фонарное стекло. И не только фонарное стекло.
Глава 1: С-dur
Глава 2: G-dur
Глава 3: D-dur
Глава 4: A-dur
Глава 5: E-dur
Глава 6: H-dur
Глава 7: F#-dur
Глава 8: C#-dur
Глава 9: C-dur
Ловец жемчуга, или Квинтовый круг мажорных тональностей
Глава 1: С-dur
Прямоугольные фонари, коих в городе большинство, он поглощал равнодушно, по мере необходимости; круглые – грыз с наслаждением, пока окна не распахивались, машины не тормозили под ногами, а запоздалые пешеходы не орали, задрав головы: «Ай-ай-ай, как не стыдно!».
В ночь с 19го на 20е января не повезло дважды, а ведь так славно всё начиналось. На закате выкопался из сугроба: длинный бульвар, провалы прудов, детские и собачьи площадки за решётками. Впереди, насколько хватает взгляда – шары света. Золотая жила.
По левую руку ночь окрасилась жёлтым, по правую – красным, но он знал: через несколько часов автомобили проползут, куда собирались, и редкие огни станут со свистом проноситься мимо.
Он проявил терпение: утолил первый голод вчерашними осколками, побродил по окрестностям. Гасли витрины, окна офисов и кофеен; двери мелких, круглосуточных магазинов засияли обманными маяками. Иссяк поток идущих с работы людей, но стоило вернуться и оседлать приглянувшийся фонарь, из ближайшего подъезда вывалилась полуночная собачница и облаяла его, обещая вызвать полицию.
Разумней было оправдать ожидания – спрыгнуть в снег и дать дёру по-человечески, но он прожевал крупный осколок, наслаждаясь ему одному доступным жаром светодиодного фонаря: на градусы Цельсия и Фаренгейта он теперь плевал с высоты электропроводов.
– Спасибо за внимание! – балансируя на чугунном завитке, он отвесил поклон собачнице, чей голос взлетал в стылый воздух истерическими спиралями, засунул в карман пару осколков и огляделся.
Деревьев рядом не было: высаженные летом недоноски – не в счёт. Его фонарь обходился без паутины проводов, зато чёрные нити протянулись над проезжей частью.
Металл спружинил под подошвами ботинок. Он взлетел по параболе, вцепился в качнувшийся провод и встал во весь рост.
Собачница умолкла, не веря глазам. Он не любил этих пристальных, полных недоумения взглядов – от них он сам себе казался галлюцинацией. Вот и теперь раскинутые руки отяжелели, мысли спутались склизкими водорослями.
Опасности не было: он не мог сорваться, пораниться, исчезнуть, однако, оставив собачницу позади, вздохнул с облегчением.
Под ним раскинулся двор: горы снега и льда на газонах, недавно припаркованные машины выглядят брошенными. Жёлтое пятно на уровне пятого этажа приманивало электрическим сиянием.
Пожиратель фонарей часто заглядывал в окна – ради очарования чужих домов, которое неизбежно иссякло бы, случись ему оказаться внутри.
Он перебрался с проводов на дерево и прильнул к просвету между шторами.;У противоположной стены, в телевизоре, торчала одутловатая, лысая рожа, чей дряблый рот толкал страстную речь. Под вторым подбородком бежали субтитры: «Эти Иваны, не помнящие родства, устроили…».
Он разжал пальцы и рухнул прежде, чем пришлось узнать, что устроили Иваны. Его нутро, кормящееся фонарным стеклом, не переваривало телевидения.
Носы ботинок оставили выбоины в поблёскивающей корке. Он забрался на вершину исполинского сугроба и подтянул колени к груди.
Что-то гнусное, душное стояло за подсмотренной строкой. Безликая злоба. Кондовая ненависть. Чудовище. Огромный червь: белёсое, склизкое тело не знает света, безглазая морда тыкается в пространство, движимая не мозгом, но инстинктом, не различает запахов, потому что не имеет носа, зато пасть готова заглотить весь мир – и даже не почувствовать вкуса.
Несомненно, раньше он принадлежал к царству мыслящего тростника. Но теперь-то какая разница? Архаичная формула задела ночную тень, пожирателя фонарей, охотно забывшего всякое родство? Да нет, «Иваны» – это про другое. Как они там выражаются? Про историческую память.
Сквозь калейдоскоп подснежных снов, фонарных бликов и плясок на проводах пробились школьные доски, актовые залы, пыльные экраны, праздники в захламлённых квартирах: дымящие свечи в тортах, темнеющие фрукты на хрустальных блюдах, дети, сидящие чинно, потому что за тем же столом – взрослые.