все готово. Ваши спутники останутся здесь?
– Я, пожалуй, схожу пожрать, – бросил Андрей, флегматично глядя в потолок.
– А я посижу, – ответ Киры Саню ничуть не удивил.
Саня скривилась.
– Что ж, приступим.
Саня чувствовала, как автоматизатор опускается: пара секунд – и контуры рисунка проступят на ее коже. А потом мастер доделает свое дело.
– Все хотел спросить у вас, Александра, почему такой странный выбор?
– С чего это он странный? – поморщилась Саня.
Было больно. Боль она не любила. В том смысле, в какой она бывает в чистом, не изнасилованном сексом виде. Такой была боль в горле, в зубах, уже давно замененных. Как эта: боль от того, что в ее кожу впиваются тысячи игл, а потом мастер аккуратно выводит краской детали. Боль от хлестания плеткой – совсем другая. Она почти приятная. Почти хорошая. Сане она нравилась. Андрею тоже. А Кире нравилось ебать мозг Союза. Или то, что Союз трахает ее мозг. И не только мозг.
– Обычно заказывают всякую восточную муть да крылышки. Или дракончиков. А официальный символ Союза – крайне редко. На моей практике вы четвертый случай.
– Мне нравится эмблемка. Я ж этот, как его, гребаный патриот.
Мастер бесцветно рассмеялся.
– Тебе обязательно совать свой нос везде, куда вздумается?
Кира издевательски улыбнулась.
– Ну, твой драгоценный Союз даровал мне свободу слова.
– Он не мой, он общественный. И запомни, – Саня встала и вплотную подошла к Кире, – свобода твоего носа, дорогуша, заканчивается там, где начинается свобода моего кулака. Запомни вот что. Нельзя срать там, где ты жрешь.
Коршунова отошла к окну и закурила.
Затяжка не вышла, Саня закашлялась. Боль усилилась. Где-то в грудной клетке. Легкие? Они самые. Саня согнулась пополам. Как будто внутренние органы хотели вывалиться наружу. Саня бросилась в ванную, где ее вывернуло наизнанку прямо на пол.
– Я сейчас уберу… – вездесущая Кира суетилась в поисках тряпки и моющих средств, – Саня, тебе бы к врачу.
– Сделай одолжение, заткнись.
Саня поднялась и, пошатываясь, направилась к дивану, на который тут же и свалилась.
Пульмонолог. Онколог. Гинеколог. Когда-то у нее тоже была приставка «лог». Теперь она никто. Просто никто. Потолок расплывался перед глазами. Где-то на периферии сознания до нее доносился гул машин, шуршание и звук отжима половой тряпки, неразборчивое ворчание Киры.
Потолок расплывался перед глазами.
Не хотелось уже ничего.
Утро началось с новых приступов тошноты, внутренности, казалось, были готовы свернуться в трубочку. Пошарив в мобильном, она набрала знакомый номер.
– Специалист Рудникова, слушаю.
– Светик, привет!
– Санёк,
