заподозрил президент что-то неладное и решил, что Анику подослали, чтобы выведать у него какие-нибудь политические тайны.
Был он уже староват, разговаривал очень медленно и недружелюбно. Ей не хотелось с ним общаться, но её миссия требовала этого.
– Здравствуйте, рекомендую вам общаться со мной повежливее, во избежание нежелательных последствий. Вы ведь понимаете, что я могу сделать с вами? – спросила Аника с угрозой в голосе.
Ельцин задумался, насторожился. Решил отойти от нее, чтобы она прямо сейчас ничего с ним не сделала. До него доходили разные слухи о ней.
– Это ведь ты устроила тогда пожар в Москве несколько лет назад? – спросил он.
Аника была готова к этому вопросу и понимала, что следует в наказание. Однако вину свою она признаёт и сам Андрей, у которого погибли родители в том пожаре, давно простил ее. Но перед ней сейчас не её знакомый, а президент, который вряд ли примет её сторону или пойдёт на компромисс.
– Это сделала я. По моей вине погибло много людей, но это не так ужасно, как то, что сделали вы, – остановилась она, голос её стал печальным. Она сильно сожалела о том дне. – И вообще, не вам, господин Ельцин, обвинять меня. Вы в той же Москве расстреляли из танков законно избранный парламент! Наводнили всю страну нищими и бездомными! А тем, кто работает, по полгода не выплачивают зарплату. Вы уничтожили ту Россию, что я любила.
– Так что же вы от меня хотите? – недовольно и возмущенно спросил он, не понимая, почему она к нему явилась.
– Чтобы вы поверили в меня и постарались сообщить обо мне другим, – громко ответила она ему.
Президент помотал головой и отвернулся. Он пошёл обратно в администрацию. Аника не знала, что делать. Как вернуть его назад? Шантаж не помог ей.
– Я вижу ваше будущее. Я могу излечить вас от любой болезни, – крикнула она ему вслед.
Он откликнулся. В его возрасте не могло ничего не болеть, особенно при употреблении алкоголя в таком количестве.
– Вы умрёте в две тысячи седьмом году в результате остановки сердца. Я могу продлить вашу жизнь, это в моих силах, – предложила она.
Он мог ей, естественно, не доверять, но доказательств того, что она может излечить его, было предостаточно.
– Борис Николаевич, – продолжила она по имени и отчеству. – Я старше вас и когда-то была уроженкой Санкт-Петербурга. Возможно, во мне уже не течёт русская кровь, но я училась и жила в России. Это место стало для меня домом. Поверьте мне.
Анике можно было верить. Ведь всё, что было с ней, когда она жила во Франции, девушка практически не помнила. Поэтому в ней не сохранились традиции Франции. В России жизнь была более обыденной и настоящей. Люди здесь не просто существовали, а жили. Они сталкивались с трудностями и научились их преодолевать. А в Европе жизнь идет, словно по проложенной прямой дорожке.
Президент всё же не разделял её интересы, но он почувствовал, что ей
