А благодаря тому, что в Иерусалиме, в Кумране и особенно в Хирбет-Кане обнаружились каменные сосуды, связанные с иудейскими ритуалами очищения, мы смогли иначе воспринять традиции, о которых говорится в Ин 2:6, и по-новому осмыслить образ Иисуса, которого, если верить Иоанну, пригласили на дорогостоящую свадьбу в Кане.
Иудейские и христианские историки – независимо друг от друга и по всему миру – задумались над тем, что мы можем узнать о многих предводителях еврейского народа, живших в Святой Земле до 70 г. н. э. Ученые стремились понять, как проводил свои дни анонимный Учитель Праведности, основатель кумранской общины. Иудеи и христиане искали достоверные исторические сведения о Гиллеле, фарисее, который жил незадолго до Иисуса и, как предполагают, отстаивал многие богословские идеи, схожие с теми, какие приписывают Иисусу. Специалисты написали целые тома об апостоле Павле, пытаясь понять фарисея, поверившего в мессианство Иисуса. Многие размышляли о том, что говорят исторические свидетельства о Гамлиэле ха-Закене, или Гамалииле, у которого, по свидетельству Книги Деяний, учился Павел. Евреи, ревностно желавшие узнать об истоках раввинистического иудаизма, обсуждали историчность преданий об Йоханане бен Заккае, возглавившем первую раввинскую академию в Явне. И неудивительно, что многие исследователи задавали аналогичные исторические вопросы об Иисусе из Назарета.
Чем этот новый подход отличался от тех, что господствовали прежде? Ответ очевиден. В отличие от Старого поиска и Нового поиска, «Исследование Иисуса» было свободным от богословских мотивов и находилось под влиянием иных источников: то были свитки Мертвого моря, первая раввинистическая литература, сочинения Иосифа Флавия и другие тексты эпохи раннего иудаизма, те же ветхозаветные апокрифы и псевдэпиграфы. Это был скорее не «поиск», а результат «исследования»: здесь в изучении исторического Иисуса обрели важную роль археология, антропология и социология.
Но не может ли эта граница, проведенная в 1980 году и разделившая сферу на «до» и «после», увести нас на ложный путь – и если может, то в какой мере? В отличие от 70 года, 1980-й не ознаменован исторической катастрофой. И многие признанные ученые, скажем, Фердинанд Кристиан Баур, Морис Гогель, Шарль Гиньбер, Альфред Луази, Давид Штраус – не согласились бы с тем, что их побуждали к трудам проблемы богословия. Впрочем, столь же несправедливо говорить, будто исторические исследования Рудольфа Бультмана просто велись под диктовку его экзистенциального богословия и христологических интересов. Более того, нам равно так же следует спросить: сколь беспристрастны – как историки – те же Маркус Борг и Джон Доминик Кроссан? В какой степени их работы об «историческом Иисусе» сформированы их христологическими представлениями? Ученым еще не раз предстоит спорить о таких вопросах.
Это название, которое я решил использовать – «Исследование Иисуса» – прежде всего призвано подчеркнуть, что сегодня стремление к «беспристрастному» изучению
