толстушка с вихрастой белобрысой головкой, отъявленная шалунья, за шалости получившая прозвание «Разбойник». – Медамочки, мы – выпускные. Подумайте только: двести девяносто шесть дней до выпуска осталось! Только двести девяносто шесть! Я от радости, кажется, сейчас на шею Арношке кинусь! Ей-Богу!
– Маруся! Краснушка! Сумасшедшая! Ты еще не вставала! Пять минут до звонка! Ведь сегодня французское дежурство, ты забыла, несчастная!
Это говорила дежурная Чикунина, высокая, полная девушка, прозванная Соловушкой за удивительно звучный и приятный голос.
Варюша Чикунина была недавно выбрана регентом[6] церковного хора и ни днем, ни ночью не расставалась с металлическим камертоном, спрятанным у нее за край камлотового[7] форменного лифа. Она была очень счастлива и гордилась возложенной на нее обязанностью.
– И то правда! – паясничая, вскричала Маруся. – Девушки, миленькие, погибла моя головушка! Душеньки-подруженьки, помогите мне! – и в то же время она с необычайной ловкостью набрасывала на себя грубую холщовую юбку, заплетала и укладывала под уродливый ночной чепчик свои огненные косы.
Через две минуты Запольская уже стояла на табурете посередине умывальной комнаты и, размахивая зубной щеткой, декламировала:
Спокойно стояла она пред судом,
Свободного Рима гражданка…
– Арношка идет! Пугач идет! Краснушка, спасайся! – неистово завопила, пулей влетая в умывальную, смуглая, черноволосая, как цыганка, Кира Дергунова, с огромными восточными глазами, так и мечущими молнии.
– Ай! Горе мне! – таким же воплем отозвалась Маруся и со всех ног кинулась в дортуар, растеряв по дороге все умывальные принадлежности.
Глава II. На молитву. – Новость Сары
Серьезная не по летам Чикунина, восторженная Миля Корбина и я окружили Краснушку и вмиг преобразили ее. Правда, зеленое камлотовое институтское платье плохо сходилось сзади, не застегнутое на несколько крючков; передник сидел косо, пелерина съехала набок, но Краснушка все-таки была готова в ту самую минуту, когда в дверях дортуара показалась высокая и прямая, как палка, фигура нашей французской классной дамы.
В синем форменном платье, с тщательно уложенными по обе стороны прямого, как ниточка, пробора волосами, с длинным носом, пригнутым книзу и служащим мишенью для насмешек всего института, – мадемуазель Арно была ненавистна всем нам. Ее придирчивость, природная сухость и полное отсутствие сердечности не могли не отталкивать чуткие, податливые на ласку души юных институток. Зато в глазах начальства мадемуазель Арно была незаменима. Она обладала настоящим полицейским чутьем и выкапывала такие провинности и недочеты во вверенном ей «стаде», какие наверняка укрылись бы от глаз другой классной дамы. И сейчас, лишь только она успела появиться в дортуаре старших, как мигом заметила, что злополучная Краснушка опоздала, что Маня Иванова надела пелеринку
Ре́гент – дирижер церковного хора.
Камло́товый – сшитый из камлота, плотной грубой ткани.
