высоких скулах лежала тень от длинных темных ресниц. Он смотрел вниз, на меня, и потому цвет этих глаз я различить так и не смогла.
– Чем-то помочь? – презрительно скривились его сочные, зовущие к поцелуям губы.
Глубокий и уверенный голос. Такому не хочется противоречить – только подчиняться, не задавая лишних вопросов. Вдруг ресницы взметнулись вверх, и я увидела глаза. Настолько яркие, что не верилось в их реальность. Изумрудно-зеленые, они резко контрастировали с загорелой кожей парня.
– Эй? – снова произнес он, опершись рукой о дверной косяк, и наклонился ко мне: – Ты умеешь разговаривать?
Я набрала побольше воздуха, и вдруг волна стыда и неловкости затопила меня, щеки вспыхнули.
Он поднял руку, откинул небрежную прядь со лба и посмотрел куда-то за мою спину:
– Так. Начнем сначала.
Мне хотелось провалиться, но вдруг я услышала собственный голос.
– Я… я подумала, может быть, ты знаешь, где здесь поблизости какой-нибудь супермаркет. Меня зовут Кэти. Я недавно переехала сюда, – чувствуя себя полнейшей идиоткой, я махнула рукой в сторону своего дома. – Пару дней назад.
– Я знаю.
Таааааааааак.
– Я просто хотела спросить, где здесь ближайший магазин и продаются ли там, кроме продуктов, какие-нибудь цветы.
– Цветы?
Я не разобрала, это был вопрос или утверждение, но попыталась объяснить:
– Цветы. Тут у нас клумба…
Он ничего не сказал. Только пренебрежительно повел бровью.
– Ага…
Моя потерянность постепенно отступала, давая место растущей злости.
– Видишь ли, мне нужны цветы…
– Для клумбы. Я понял, – он прислонился к дверному косяку и скрестил на груди руки. Что-то промелькнуло в его глазах. Не раздражение… нечто другое.
Я глубоко вздохнула. Если этот кретин еще раз перебьет меня… И сказала громче и четче, с интонациями, которые часто звучали в голосе моей матери, когда я была помладше и пыталась поиграть с тем, что трогать было строго запрещено:
– Я хотела бы узнать дорогу к магазину, где продаются продукты и цветы.
– Ты знаешь, что в этом городе всего один светофор? – Его брови взлетели так высоко, точно парень сомневался в том, что я не полная дура.
Так вот, оказывается, что означало выражение его глаз! Он просто смеется надо мной!
От неожиданности я опять замолчала. Может, он и вправду «очень даже ничего» и даже более чем «ничего», но какой же он, оказывается, идиот!
– Все, что мне нужно сейчас, это узнать, где магазин. Но, кажется, я не вовремя.
Он ухмыльнулся:
– Ты всегда будешь здесь не вовремя, девочка.
– Девочка? – повторила я удивленно.
Уголок его рта дернулся вверх. Кажется, меня это начинает бесить.
–
