отдохнуть от успешной карьеры. Но карьера не удалась. Журналист из Донована вышел третьего сорта, да и как человек он оказался не подарок: вспыльчивый характер, чрезмерные амбиции, завышенная самооценка.
– Что позволяет тебе считать себя таким исключительным? – спросила его как-то Марла. Она была одного с ним возраста, но иногда Доновану казалось, что между ними как минимум лет десять разницы.
«Разве может быть человек до тридцати таким усталым от жизни?» – думал он, наблюдая за тем, как спит Марла. Была ли она красивой женщиной? Конечно. Но вот что заставляло людей считать ее красивой, Донован так и не смог понять. У некоторых людей невозможно выделять что-то в отдельности. У кого-то красивые глаза, у кого-то губы, у кого-то фигура, а кто-то просто красив, потому что красив. Эти люди подобны пазлу, на который бесполезно смотреть, пытаясь увидеть картинку, пока он разобран. Вот такой была Марла – обладательница необъяснимой, целостной красоты. Любил ли ее Донован? Возможно, где-то посередине линии, отведенной их совместной жизни. Сначала он просто хотел обладать этой красотой, затем была любовь и привязанность, и в итоге наступило безразличие. «Невозможно открыть одну и ту же землю дважды, – думал Донован. – Рано или поздно радость от новизны притупится и станет обыденностью».
Иногда он смотрел на Марлу и спрашивал себя, когда же она поймет то же самое, что понял он – когда же она признает, что они устали друг от друга? Но Марла не понимала. «Может быть, у женщин это происходит как-то иначе? – думал Донован. – Или, может быть, это просто с Марлой что-то не так? Или со мной? Или с НАМИ?» Последнее показалось Доновану не лишенным смысла. Может быть, им не хватает ребенка? Почему бы и нет? Рано или поздно он получит Пулитцеровскую премию, состарится, и дети, а лучше внуки, будут не лишними.
– Ты спятил? – спросила его Марла, но злости или недоумения в ее голосе Донован не услышал.
– Почему бы и нет? – спросил он, пожимая плечами. Марла долго смотрела на него, затем тоже пожала плечами…
Донован тряхнул головой, прогоняя воспоминания. Кто-то наблюдал за ним. Донован чувствовал этот пристальный взгляд на своей спине. Он резко обернулся, но не увидел ничего, кроме уходящей за горизонт пустыни. Донован вышел со двора и заглянул за угол дома – ничего, кроме уродливого одноэтажного здания отеля, скрючившегося, подобно гигантскому червю, выбравшемуся из недр земли. Даже цвет отеля до отвращения напоминал цвет земляного червя.
– Хватит пялиться, – сказал Донован, обращаясь к черным окнам отеля.
На мгновение ему показалось, что время остановилось. Точно такое же он пережил, когда редактор «Требьюн» сказал ему, что о повышении можно забыть. «Как это – забыть?» – думал Донован, но так и не мог понять, что все это значит. Вроде не шутка и не сон. Но что-то не так. Тогда редактор смотрел на него и терпеливо ждал. Теперь на него так же смотрел странный, похожий на червя отель.
Донован резко обернулся, снова почувствовав, что кто-то наблюдает
