часто в возрасте, который граничит со старостью. А я так не хочу, понимаешь? Зачем мне огромное состояние, когда я уже стал немощным, больным, расплывшимся старым хреном; Зачем роскошь и деньги, когда сам ты уже ни на что не годен. Богатство должно быть у молодых, как и молодость – есть одно из богатств. А старики должны жить скромно, должны заниматься созиданием. Им впору придаваться воспоминаниям и быть от этого счастливыми. А как я смогу в старости быть счастливым, если все мои воспоминания будут о нищете и о том, как я из месяца в месяц, из года в год пытался найти себе мелочь, чтобы не умереть с голоду. А даже если я буду не настолько беден, то все равно у меня не будет воспоминаний о других странах, другой кухне, другой культуре. Ведь для путешествия нужны немалые деньги.
Для того, чтобы построить небольшой дом – нужны деньги. Да чего греха таить, чтобы вытереть жопу и быть чистым – нужны деньги. Все стоит денег. А даже, если на секундочку представить (хотя, скорее всего, такого никогда не произойдёт), что я всё-таки стал молодым богатым засранцем, то как я смогу упиваться своим богатством зная, что больше половины людей моей страны живут в бедности, либо в минимальном достатке? Ответь мне, как?»
Только сейчас я понял, что ahuet` как увлёкся собственной речью. Я чувствовал жар на лице, слышал свой завышенный голос, а ещё не заметил, как встал с лавки, нависнув сверху Н.
К слову о богатстве – я действительно так думаю. Но есть два весомых различия. Первое: я ещё никогда в жизни не сформировывал так хорошо свою мысль. Второе: если бы я вдруг резко разбогател, то на всех мне будет абсолютно P O H U I.
Н. долго смотрела на меня глазами, в которых был заметен блеск. В эти мучительные секунды я не знал, как моя речь повлияла на нее. Думает ли она, что у меня сорвало крышу; Задумывается ли о том, что мой монолог мог быть спланированным? Мы этого достоверно никогда не узнаем, господа вынужденные слушатели. Зато, после этой паузы она прошептала: «Пойдём ко мне, я приготовила вкусный торт к чаю».
Это могло значить только одно – момент истины бесповоротно мчится к своей развязке. Так думал я.
Галантно взяв Н. за ручку и поцеловав в губы, мы двинулись в сторону её дома. Мне хочется верить, что, успевшее стать оранжевым закатное солнце, очень эффектно легло на наши фигуры, сделав эту сцену максимально кинематографичной.
Я много раз был в гостях у Н., но впервые я был у нее дома, когда никого больше не было. Не сказать, чтобы ощущения как-то сильно разнились. Наоборот – возникало чувство, что вот-вот её мать или отец выйдут из своей комнаты, или же послышится звук высасываемой воды из бочка, разнесется лёгкий запах kakashki и послышится неодобрительное приветствие взрослого. Но ничего такого, само собой, не произошло.
Наскоро разувшись, я начал гладить и ласкать кошку. Ей было лет восемь. Говорят, что с возрастом домашние кисы становятся снобами, особенно женского пола, но это не про эту зайку. Животных я люблю. Да и вообще
