место у окна с видом на Андреевскую площадь. Катя, следила за своей фигурой и по утрам предпочитала так называемый континентальный завтрак из какой-нибудь лёгкой низкокалорийной закуски. Однако, попадая в “Ориссу”, она, позабыв о своей диете, не могла удержаться от соблазна и заказывала сразу несколько местных блюд, в шутку называя такой завтрак колониальным. Впрочем, индийская кухня была в основном вегетарианская, и не могла нанести особого вреда её фигуре. На этот раз Катя заказала две чашки кофе со специями и целых пять овощных закусок с условием, что отец поможет их доесть. Тот покорно согласился и, заказав себе Чикен Масала с кружкой пива, неторопливо и пристально осмотрелся. Агенты наружного наблюдения – мужчина и женщина средних лет – уже сидели за столиком в дальнем углу, из которого прекрасно просматривался весь зал. Осокин не раз видел эту пару и вместе и порознь, в самой разной одежде и гриме. Ещё в восьмидесятые годы в советской разведшколе он научился различать людей не только по лицам, но и по личным неизменным приметам – росту, комплекции, осанке, походке и манерам. В Афганистане Осокин таким образом безошибочно вычислял душманов, переодетых в глухие женские никабы. Его зрение уже тогда превратилось в невероятно чувствительный сканер, и распознать переодевшихся и загримировавшихся, но уже однажды увиденных филеров для Осокина не составляло особого труда. И всё же на этот раз разведчику впервые хотелось, чтобы его глаза ошиблись, и мужчина с женщиной, сидевшие за столиком в дальнем углу, оказались не агентами Ми-5, а самой обычной супружеской парой.
Еда под пристальным наблюдением контрразведчиков не доставляла Осокину никакого удовольствия – он вяло ковырялся в засыпанной специями курице и почти не притронулся к своему пиву. Зато Катя пребывала в прекрасном настроении и завтракала с отменным аппетитом. При этом она периодически щёлкала фотоаппаратом, снимая экзотическую еду, и предлагала отцу то одно, то другое заказанное ей блюдо.
–Попробуй вот это! Невероятно вкусно!
–Не хочу. Я всё это уже сто раз пробовал…,– вяло отнекивался Осокин.
–Тогда помоги мне доесть!– энергично настаивала дочь, подвигая к нему то чатни, то карри, то тандури.
К полудню с “колониальным” завтраком было покончено, и Осокины поднялись из-за стола. Катя прошла в дамскую комнату, а её отец сразу направился на улицу. В дверях он лоб в лоб столкнулся с двумя крепкими молодыми мужчинами, обдавшими его едкой смесью перегара и цитрусового одеколона.
–Sorry,– вежливо извинился один из них и тут же по-русски грубо добавил.– Ты чё, старый козёл, не видишь куда прёшь?
Осокин с трудом удержался от того, чтобы окоротить наглеца и, подвинувшись в сторону, пропустил нетрезвых русских гостей внутрь ресторана.
–Thank you,– уже без всяких оскорбительных реприз поблагодарил его второй мужчина.
Осокин молча кивнул головой и, наконец, вышел на улицу. Тёмно-синий микроавтобус
