складывает ее исподнее (так и спятить недолго!), натянула белье, потом мягкие шерстяные брюки (слава богу, черные), бледно-серый свитер, кобуру, грубые черные ботинки и черный жакет с едва заметными серыми полосками.
Дворецкий положил в сумку футляры для драгоценностей, и Ева сняла украшения, с трудом разобравшись, что куда класть. Про кобуру на лодыжке он тоже не забыл. Затягивая ремни, Ева мысленно отдала ему должное.
Оставалось надеть пальто, шапку со снежинкой, теперь нежно любимую, шарф с черными, серыми и красными полосами (Еве вполне хватило бы красных) и безумно дорогие перчатки с мехом, которые она постоянно теряла.
Вновь почувствовав себя в своей тарелке, Ева расправила плечи, взглянула в искусно обрамленное зеркало над длинной раковиной.
– Черт!
Она сменила удручающе нарядную одежду, однако лицо все еще было накрашено для бала-маскарада, что явно не подходило порядочному копу.
Схватив сумку, Ева вышла из ванной.
– Пибоди!
– Да, сэр!
Пибоди высунула голову из гардеробной Энтони Страццы.
– У тебя есть с собой косметика? Ну, знаешь, такая штука, которой можно стереть вот это все?
Для наглядности Ева обвела контур лица пальцем.
– Лосьон для лица? Средство для снятия макияжа? С собой нет.
– Черт, черт, черт!
– Ты прекрасно выглядишь.
– Ну да, я же только об этом и думаю.
– Ты по-прежнему неимоверно крутая. И цвет помады только подчеркивает твою крутость.
– Ерунда!
По собственному опыту Ева знала, что обычное мыло и вода просто размажут макияж, сделав лицо похожим на огромный синяк, и потому решила оставить все как есть.
Она хотела было запихнуть туфли в сумку, но Пибоди коршуном кинулась к ней.
– Их нельзя бросать как попало! У тебя разве нет пыльников для обуви? Я лучше сама их уложу! Дай сюда! Похоже, у доктора Страццы было обсессивно-компульсивное расстройство.
– С чего ты взяла?
– Взгляни на его гардеробную. Там идеальный порядок. Одних белых рубашек штук шестьдесят, причем абсолютно одинаковых. Белые рубашки, черные, коричневых меньше. Черные брюки, черные костюмы, серые костюмы. Никаких ярких цветов. Все в безукоризненном состоянии, – продолжила Пибоди, укладывая туфли сперва в специальные мешочки, а потом в сумку. – Одежда аккуратно развешана. В шкафу есть повседневная и спортивная одежда, при ее выборе доктор снизошел до темно-синего цвета. Абсолютно все вещи тщательно сложены и лежат на своих местах, даже белье и носки. Ах да, манжеты всех рубашек, даже повседневных, украшены его монограммой. Две пары белых кроссовок, две пары точно таких же черных, и те и другие новые. Все остальное – строгие классические туфли черного цвета. Около пятидесяти пар. Каждая вещь занесена в компьютер, причем там указано не только когда ее надевали в последний раз, но и место и дата покупки. Всей одежде и обуви не больше года.
– Значит,
