газеты и несколько государственных телевизионных каналов, но в них Церковь либо полностью отсутствовала, либо о ней лгали.
Сейчас в любом книжном магазине есть отдел «Религия». А тогда религиозной литературы в принципе не было в открытом доступе. В школьных и районных библиотеках непременно присутствовала антирелигиозная литература, но ни Библии, ни Евангелия, ни иной духовной литературы не было. Они, конечно, в небольших количествах печатались – на машинках, на ксерокопировальных аппаратах. Но делалось это тайно, подпольно. И распространялась такая литература исключительно в «самиздате».
Был еще «тамиздат» – книги, изданные на западе и доставленные нелегально в Советский Союз: в основном Новые Заветы или другие книги зарубежных издательств. Но раздобыть такие книги было еще сложнее, чем самиздатские перепечатки.
Вся гигантская машина государственной пропаганды работала на то, чтобы вложить в умы людей несколько устойчивых стереотипов: 1) религия – это отмирающее явление; 2) в церковь ходят только бабушки; 3) наука доказала, что Бога нет. Тезис о коренном противоречии религии и науки вдалбливался в умы и в школе, и в высших учебных заведениях.
Вся верхушка общества состояла в партии, вся молодежь – в комсомоле, дети среднего школьного возраста были пионерами, а младшего – октябрятами. И на всех уровнях атеистическое мировоззрение было обязательным. Те, кто открыто исповедовал свою веру, были обречены на то, чтобы становиться изгоями в обществе, пронизанном атеистической пропагандой сверху до низу. Чаще же всего верующие просто скрывали свою принадлежность к Церкви, тщательно прятали ее – даже от близких.
В тех условиях найти «дорогу к храму» было непросто. И, тем не менее, в конце 70-х годов происходило, пусть и подспудно, то религиозное возрождение, которое приобрело массовый масштаб в конце 80-х. Это было целое движение, охватившее, прежде всего, читающую и думающую интеллигенцию. К православной вере, как правило, приходили не сразу и не прямо, а окольными путями: через увлечение различными философскими течениями, альтернативными марксизму-ленинизму, в том числе русской религиозной мыслью. Так пришла к вере моя мама, профессиональный журналист и писатель.
Мне было одиннадцать лет, когда я был крещен. И сразу началась для меня новая жизнь. Это была встреча с таинственным, закрытым, ранее совершенно не известным миром. Стали появляться в моей жизни священнослужители – люди, которые жили в другой реальности. Еще недавно я и не подозревал о существовании этого параллельного мира, и вдруг он не просто вошел в мою жизнь, но стал занимать в ней все более существенное место, отодвигая на второй план остальные увлечения и интересы.
Встреча с Церковью стала главным событием моей жизни. Я учился в музыкальной школе, и предполагалось, что я стану профессиональным музыкантом. Но знакомство с Церковью перевернуло все мои представления о мире и жизни, о настоящем и будущем. К решению посвятить жизнь Церкви, а не музыке меня подвигло, прежде всего, общение со священнослужителями и монахами – теми, кто избрал Церковь своей невестой, решив отдать ей всю жизнь без остатка.
Есть люди, самим присутствием своим на земле свидетельствующие о Царстве Небесном. Таких людей очень немного, и не каждому на своем жизненном пути доводится встретить хотя бы одного. Но если кому посчастливилось такого человека увидеть, память о встречах с ним никогда не изгладится из сердца. Мне посчастливилось встретиться с такими людьми, и о них я хотел бы рассказать в этой книге.
Я не случайно назвал ее «Святые наших дней». Часто думают, что святость – это феномен прошлого, что в наше время быть святым невозможно. Но я своими глазами видел святых, общался с ними. И они будут появляться в книге в том порядке, в каком они появлялись в моей жизни.
Из тех шести людей, о которых пойдет речь, четверо уже причислены к лику святых, двое пока нет. Но для меня все они были и остаются носителями подлинной святости, их имена для меня священны. Встречи с ними определили мой жизненный путь, оставили неизгладимый след в моей душе, во многом сформировали мое мировосприятие. Они были выразителями всего самого светлого, радостного, глубокого и прекрасного, чем мы обладаем в нашей Святой Православной Церкви. Каждый из них нес свое послушание, свой крест и свой подвиг, и ни один не был похож на другого. Но все они были похожи на Христа – такого, каким Он раскрывается нам при чтении Евангелия.
Общение с ними укрепляло во мне желание служить Церкви. Мир, в котором они жили, становился моим миром, и мне хотелось в этом мире остаться. Наверное, мне очень повезло, потому что в юности я почти не встречал в среде священнослужителей отрицательные примеры. А если и встречал, то они не затемняли в моем сознании тот светлый, незамутненный и неземной образ Церкви, который глубоко вошел в мое сердце.
Архимандрит Кирилл (Павлов)
В Троице-Сергиеву лавру мы с мамой начали ездить вскоре после моего крещения. Вставать надо было ни свет ни заря, идти до
