танцевала про себя. И, конечно, там уж как в рекламе, где некто очень талантливый и самоуверенный танцует в метро по середине поезда.
Ли, тоже имея сверхмерную самоуверенность, танцевала и более явно, и даже заразительно, стоя на месте в раскачивающемся транспорте. Но, для того нужны были особые танцевальные треки. И, настроение, как правило, должно было быть на столько раззадоренным, чтоб его можно было назвать параллельным ко всему.
Ли увидела парочку, стоявшую в обнимку у не открывающихся дверей. Влюбленные были так напряжены, что их вызов обществу был слишком очевидным. А когда человек излучает такую яркую энергию, он обязательно накличет на себя быка.
Это были две молоденькие девушки, явно, заканчивающие школу, или учащиеся на первых курсах в институте. В них был только протест, ну, и конечно, как бывает в этом возрасте, до безобразия утрированная страсть друг к другу, кою сами они называют нежностью. Дети в этом возрасте часто путают ласку от заботы с эротичными прикосновениями. Им кажется, что они тождественны.
Но, так может быть лишь вне влюбленности, когда чувства более глубоки, явны и фактически ощутимы. Любовь так весома, что ее можно потрогать в воздухе, который остается между сжатых пальцев любимых. В воздухе, который уже невозможно увидеть, а лишь почувствовать, когда любящие отклоняются и разнимают прижатую щеку к шее или плечу.
Влюбленность же пылка и сжигает все кислотным цветом между заговорщиками. Ничего не остается, когда влюбленные разнимают свои объятия. И Ли это видела в любом союзе, она наверняка могла стопроцентно сказать, в какой стадии отношений находятся люди, лишь взглянув на них.
Эти юные особы, доказывали всем вокруг, что их чувства друг к другу имеют право на существование. Девушки отвоевывали, по глупости то, что и так принадлежала им без сомнений. В любом из веков и даже в этом, где все нестандартные союзы отслеживались службами. Ничего серьезного, просто контроль, статистика… Только все равно ведь неприятно.
Вся эта борьба и противостояние навязаны обществом. В журналах и на телевидении, в пересудах за чаем и у подъезда, все говорят о том, что можно, а что нельзя. И, наверняка, эти дети, эти юные создания, совсем не задумались бы ни единожды о том, можно ли быть им влюбленными друг в друга или нет, если бы не развешивали уши на каждом шагу. Они просто бы растворялись в любовной тяге друг к другу, таяли бы всеми внутренностями и пенкой как растаявшее мороженное, поднимались бы за края.
Но, вместо этого, они поднимались лавой и бурлили да брызгали смертельной угрозой на каждого, кто осмелится им возразить. Это отвлекало их от главного – друг от друга. Но, разве же им теперь понять? Они зомби правительства, зомби религий, родителей, учителей, противоположного пола.
Ли накрыла досада за них и прочих, оказавшихся в подобной ситуации. Ей хотелось подойти и ударить по рукам так, чтоб разбились эти бестолковые объятья. Встряхнуть каждую по очереди. Да так лихо, чтоб
