заверила её Анита. – И бумажку засасывает. До свидания.
И захлопнула железную дверь прямо перед носом у пуделихи. Дверь с грохотом встала на своё место, и Анита поспешно закрыла её на задвижку. Сон уже как лапой сняло, поэтому хозяйка квартиры уныло поплелась на кухню греть себе кофе.
Но не успела она включить телевизор, как в квартире вновь раздался звонок.
«Всё!» – дрожащим от гнева голосом прошипела Анита и вышла в коридор. Даже не глядя в зеркало, чтобы оно, не дай бог, не взорвалось, Анита подошла к двери и отворила её.
– Ну? – Анита взглянула на пришедшего к ней почтальона, изображая букву «Ф».
– Здравствуйте. Анита Озейло, если я не ошибаюсь? – спокойно спросил почтальон.
– Вы не ошиблись, – процедила Анита сквозь зубы.
– Ежедневник «Собачья правда» за двадцать седьмое октября, – отрапортовал почтальон.
– Спасибо! – Анита нагло вырвала у него газету.
– Подождите, – сказал почтальон.
– Что? – Анита прищурилась и уставилась на почтальона.
– Чаевых не даёте? – робко спросил он.
– Что? – мягко спросила Анита, у которой от такой наглости даже слегка задёргался глаз. Мало того, что он оторвал её от прекрасного сна, так теперь ещё и чаевые требует!
– Ваш муж мне всегда даёт чаевые. Если же вам жалко… – последнюю фразу он произнёс как бы невзначай.
– Что ты сказал? – Терпение Аниты, наконец, исчерпало себя. – Значит, так. Запомни на будущее, сеньор! Я – не Тузик Озейло, и мне абсолютно безразлично, что и сколько он даёт тебе каждое утро… – Анита полезла в кошелёк, лежавший под зеркалом. – Возьми! – Она сгребла всю мелочь из своего кошелька в лапу почтальону и изо всех сил хлопнула дверью.
Самые худшие опасения оправдались. Зеркало – её любимое зеркало эксклюзивной работы, привезённое летом из Сантьяго, – не удержалось на стене, свалилось на пол и разбилось вдребезги. Бесившаяся в коридоре оса с огромным удовольствием ужалила Аниту, по всей вероятности, завидев в ней главную виновницу переполоха…
Дождливый и золотой октябрь сменился слякотным и плешивым ноябрём. Дороги стали скользкими, а тротуары – грязными. Листва с деревьев полностью опала, оголив чёрные, насквозь промокшие от постоянных дождей стволы. Город стал серым и неприметным. Это была их первая осень, которую Тузик с Анитой имели возможность наблюдать из окна своей квартиры на Таймс-Сквер. Пейзаж за стеклом не приносил ни радости, ни вдохновения. И если бы не ярко-оранжевая высотка, стоявшая во дворе по соседству и отчаянно повышавшая настроение местным жителям, Тузику уже давно бы приспичило утопиться.
– Ешь. – Анита поставила на стол тарелку с пастой Болоньезе.
– Спасибо! – Тузик отложил свежий номер «Собачьей правды», взял в лапы вилку и жадно принялся поглощать пищу.
Совсем недавно он смог побороть в себе все последствия
