(демон внутри выл лучше будильника) и теперь завтракал, обложенный учебниками по боевке (как талисманами: вдруг знания как-нибудь сами в голову просочатся?), привычно увернулся, оторвался от омлета и удивленно уставился на сестру:
– А где Ладислава?
Тисса закатила глаза.
Лади меж тем как раз зашла в Великую Трапезную. Она и не подозревала, что ночью ее разжаловали из статуса «амулет на удачу» в статус «непредвиденная неприятность». А потому пребывала в недоумении: почему Тисса с утра не перемолвилась с ней ни единым словом? Только убежала вперед, громыхая склянками, отворачивая нос. Что за жмыхня такая?
Ну ладно, спишем это на то, что завивка волос гусеницами слишком сильно перетянула ее башку. Кислород не поступает, функции мозга отключаются, и первым делом пострадало дружелюбие.
Найт подобрала по дороге уползшего от Тиссы жука-аморфина, закинула его в котел близняшки.
– Не за что! – нарочито подмигнула Лади в ответ на молчание той.
Потом села за стол, плюхнув локти поверх скатерти, и они с Фрэнсисом оживленно зещебетали. Тисса глядела на девушку волчицей – как на лису, приставшую к ее волчонку, – но потом все же нехотя и с опаской включилась в беседу. А там и разговорилась кое-как.
Настроение у Лади пело и плясало, радужное. Она выспалась, пары на неделе предстояли сплошь интересные, соседи-близнецы и новоявленные друзья-однокурсники позволяли ей ни на минуту не оставаться одной – а значит, и не думать о плохом…
В трапезной царил мир и покой. Уютницы в белых фартуках сновали меж столов со свежим кофе. Утро покачивалось на волнах солнца, и зал потихоньку заполнялся зевающими студентами всех мастей.
Преподаватели, как обычно, завтракали у себя.
Если адепты жили в Полуночном крыле, то мастера селились в коттеджах, разбросанных по территории замка. Так, домик Стэна Хлестовски был построен на дереве в Риторической Роще, старенький магистр Ранкин жил у пруда с ундинами («Так приятно смотреть на них по утрам, так бодряще»), госпожа Клыккер обитала над конюшней, а мастер Шильд’эс – на грибной поляне, в дружественном окружении мухоморов.
Моргана Гарвуса поселили поближе к Буре как важную особу: его белокаменный дом с пышными цветами на карнизах выходил прямо на Большой Фонтанный Двор.
Хотя если бы кто спросил самого Гарвуса, то мастер тайн предпочел бы жить на отшибе, а не вот так – когда мимо спальни круглыми сутками шляются студенты и часть из них (преимущественно женского пола) иногда стучит в окно, хихикает и убегает. А на запотевшем стекле остаются сердечки, подозрительно напоминающие ягодицы – рисовали быстро, волнительно…
В общем, ни войти, ни выйти незамеченным. Ну если только через черный ход для прислуги.
Тисса, Фрэнс и Лади болтали о том и о сем, когда зеркало-водопад раскрылось аркой и под своды трапезной взмыл громкий и знакомый собачий лай.
Сердце Ладиславы дернулось.
Она обернулась. В зал стремительно
